Как ей только не жарко в такой многослойной одежде?
– Здравствуйте, друзья мои! – на мгновение раскинула худенькие ручки Пуля и тут же обхватила себя за птичьи плечики, испугавшись своего открытого эмоционального жеста. – Что с вами случилось? Вы попали в аварию?
– Нет… вчера Яна навернулась здесь с лестницы, – пояснил Евгений.
– Мне баба Маша рассказывала… Но я не думала, что все настолько серьезно, – словно извиняясь, произнесла Пульсерия.
– Все очень серьезно! Мы попали в больницу! – решил нагнать страху Женя.
– Какой ужас! А с тобой-то что?
– Бандитская пуля, – отмахнулся Евгений, делая Цветковой тайный знак, чтобы она не проговорилась, но Яна сделала вид, что не поняла, для чего он делает такие выразительные глаза.
– Наш Женя, похоже, вылечился. Сегодня ночью изображал героя-любовника, за что и поплатился. Результат, как видите, на лице.
Хозяйка бюро по трудоустройству густо покраснела:
– Ну что же мы здесь в дверях-то? Пойдемте ко мне в офис…
Пульсерия повела их широким темным коридором к единственному большому окну в конце, которое и давало свет в это помещение. Вентиляция в доме была никакая, кондиционирования конечно же в помине не было, душной волной по всему коридору стоял неприятный затхлый запах. Даже их тела, рассекая воздух, не создавали передвижения воздушных масс.
Офис Пульсерии оказался самым крайним – большая комната, когда-то соединенная из двух комнат. Сразу бросилось в глаза обилие света из огромных окон, их в комнате было целых четыре. После темного коридора свет просто ослеплял, чуть не сбивая с ног. В комнате были четыре стола, старые стеллажи и много домашних цветов. Они росли в горшках разного размера. Цветы в два ряда стояли на подоконниках, на полу, висели на стенах в специальных подставках, занимали пустующие столы и полки.
Кроме цветов, в комнате находилась только Пульсерия. Цветы все были однотипные, простенькие, то есть без цветков и красочно-оригинальных листьев.
– Сколько растений! Просто оранжерея! – протянула Яна. – Ваши?
– Нет… одной девочки… Сначала попросила разрешения принести один цветок, а затем пошло-поехало… Ей они дома надоели, вот она и решила от них избавиться. Теперь уже от них деваться некуда, а выкинуть жалко… Полдня теперь поливать их надо… А они все растут и растут… Хоть бы кто загнулся. Сорняки!
Чувствовалось, у нее накипело. Голос у Пульсерии, несмотря на хлипкую комплекцию и невысокий рост, был достаточно низкий и даже грубоватый.
Хотя все четыре окна в комнате были распахнуты, сквозняка не наблюдалось даже при открытой двери. Место, не занятое на столах цветами, занимали папки и бумаги.