– Ведь следователь-то говорил, что выпьешь с Цветковой с вечера, а утром неизвестно, где очнешься… Помнишь? Ну, еще Эйфелева башня упоминалась?
– А что ты все нукаешь? – нахмурилась Яна. – Я тебе не лошадь и не ослица.
– Так и получается! – не слушал ее Евгений. – Два раза с тобой выпили, и оба раза неудачно. И если бы Эйфелева башня! Роковая женщина!
– Да, это я, – заулыбалась Яна.
– А чему ты радуешься? Плакать надо! – Евгений уселся за руль и посмотрел на лежащую Цветкову. Внезапно он зашелся в гомерическом хохоте.
– Ты чего? – удивилась Яна.
Евгений не мог от смеха слова сказать.
– Скажи, чего?
– Ой, не могу! Посмотри на себя и меня! Вчера еще нормальными были, а сегодня приедем к Пульсерии… Ты с перебинтованными ногами, я с гипсом… Ничего два кадра? Устройте нас на работу пугалами в огороде! Просто кошмар!
Яна поняла, что его так развеселило, и тоже рассмеялась.
– Поэтому мы и нуждаемся в помощи, чего уж тут поделаешь? На лицах все написано. Сейчас тебя с таким лицом все милиционеры тормозить будут.
– Лицо не в форме, зато документы в порядке, – ответил Евгений, заводя мотор.
Вчерашняя бабка-вахтер встретила их словно родных, не хватало только каравая с солью.
– Здравствуйте! К Пуле? Проходите, пожалуйста! Сегодня она точно у себя, вчера как-то неудобно получилось.
– Да ничего! Здесь, как я понимаю, располагается много фирм, вы же не можете уследить за всеми, – поприветствовала ее Яна.
– Как вы себя чувствуете? Выглядите, если честно, неважно…
– Спасибо за честность. – Яна покосилась на Евгения.
– Ой, а что это с молодым человеком?! Какой ужас! Вчера же он не падал со ступенек…
– Это он сегодня ночью приложился, – пояснила Яна.
– Ну надо же… – удивилась бабка, поправляя косынку, – вот ведь невезучая молодежь.
Они подошли к недружелюбной мраморной лестнице, и Евгений легко поднял Яну на руки.
– Только не урони! – взмолилась Яна, ахнув от неожиданности.
– Постараюсь. – Женя засопел, начиная свое второе и такое нелегкое восхождение.
Наконец они преодолели этот психологический барьер и поднялись на второй этаж. Яна подумала о том, что хотела бы знать, как выглядит Пульсерия, потому что, как ни старалась, не могла ее вспомнить. Когда же они увидели ее, Яна поняла, почему та не попала в коридор ее памяти. Более незаметную женщину трудно было представить. Маленького роста, очень худенькая, она походила на юркую мышку. Удивительно, что при таком крошечном росте Пульсерия умудрялась еще и сутулиться, втягивать голову в плечи, будто хотела стать еще незаметнее. Яну, с ее ростом под два метра, не слезающую с двенадцатисантиметровых каблуков, это особенно удивляло. Белое, худое личико, большие, выразительные, с белесыми ресницами глаза. Плотно поджатые губы, словно Пульсерия боялась сказать лишнее. Одежда была соответствующая: длинная, строгая юбка непонятного грязно-серого цвета, темный пиджак с грубыми мужскими лацканами, безвкусная трикотажная кофточка под горло.