«Старшие» называли таких инициированных «быстрыми» или «легкими». Это Долинскому еще предстояло узнать. Его впереди ожидало столько – врагу не пожелаешь. Пока он нянчился с женой, которая, едва на улице совсем похолодало, отказалась выходить из дома и с постели вставала лишь в темное время суток. Она почти не разговаривала, мало ела, одевать и мыть ее приходилось как младенца, вручную.
Снова появился доктор. Смотрел опасливо, задавал странные вопросы и выглядел пришибленным. Из здоровяка и юмориста будто душу вынули. Долинский легонько «пощупал» его – доктор носил в себе тайну, страшную, выматывающую, которой очень хотел поделиться именно с ним, но боялся. У Долинского тоже была тайна, и он тоже не знал, как себя вести с ней. Кончилось тем, что он изрядно напоил доктора, и того прорвало. Доктор недавно вернулся из Москвы, якобы с «научно-практической конференции». На самом деле его возили черт знает куда, где за пару дней впихнули в голову то, что он должен был знать о странных пациентах, возникших прошедшим летом. Описать, как выглядят «старшие», доктор не сумел. Но по остальным пунктам выложил все до буковки, вплоть до переданных ему «старшими» контактов в городе. Незнакомых имен Долинский не услышал.
«Почему же мне удалось переломаться? – пробормотал ошеломленный Долинский. – Какой-то я мутант, наверное. – Поглядел на доктора и констатировал: – Ты меня уже сдал москвичам. Ладно, не нервничай».
Он зашел в спальню, посмотрел на жену. Подумал, что, если сразу не убьют, можно будет поторговаться. Не для себя – ради нее. Вернулся к доктору. Сказал: хорошо, ты здесь допивай, а я поеду готовить почву для переговоров.
Оглядываясь назад, Долинский понимал, что никогда еще не был настолько жестким и целеустремленным. Через страдание, потери и страх получил то, чего ему по жизни не хватало, – решимость. Раньше он плыл по течению, устраивался и пристраивался, ловко прокручивался, оставаясь по сути мальчиком на побегушках при сильных мира сего. Теперь Долинский мог навязывать людям свою волю.
Было бы еще к чему новое умение приложить.
Ох, не было. Пристроить бы жену, а потом и умереть можно.
К шефу ФСБ Долинский пришел с монтировкой в руке. Демонстративно ее завязал узлом. Потом рассказал, о чем шеф сейчас думает. И спросил – дядя, ты же мне, считай, вместо отца был, почему я ничего не знаю? «Дядя» уставился в стол и буркнул – прости, я сам только на днях узнал, клянусь. А за тобой завтра приедут, и есть мнение, что ты будешь знать по этой теме гораздо больше меня. Если вернешься.