Котов молчал, только головой тряс. И пистолетом.
«Мама?.. Да, мама не узнает, – подумало существо, обращая взор к Зыкову. – Я помню, что такое мама».
Зыковская ругань умолкла по затухающей, будто разъяренного громилу за шнур из розетки выдернули.
Котов у себя на переднем сиденье вроде бы начал дышать.
– Извините, спасибо, до свидания… – пробормотал Зыков очень тихо и скромно, убирая ствол.
«Уезжайте немедленно», – подумало существо, распрямилось и величественной походкой удалилось к своему «БМВ».
– Кот, а Кот? – позвал осторожно Зыков. – Ты живой?
– Вроде, – без особой уверенности ответил Котов. Он спрятал пистолет и теперь утирал лицо грязным рукавом. «БМВ» развернулся и проехал мимо. Котов проводил его безумным взглядом.
– Трое, – сказал он. – Трое их там. Ужас…
– Откуда ты знаешь? Стекла тонированные.
– Знаю, и все, – отрезал Котов. Педали под его ногами издали протяжный скрип, «Волга» дернулась, затарахтела и покатилась вперед.
– Он тебя почти и не коснулся, – сказал Котов нарочито громко, чтобы перекрыть голосом фырканье и пуканье глушителя. – А вот меня…
– Жуткий тип, – согласился Зыков. – Кто это, а? Тоже «мастер»? Тогда почему днем?.. Как же он днем-то, Кот?
– Я не знаю, кто это. Ужас, летящий на крыльях ночи. Хозяин жизней.
– Хозяин жизни, – поправил Зыков.
– Не-ет, Терминатор, я не оговорился. Именно жизней. Вот наших с тобой, например.
– Тьфу! Водки хочется, – пожаловался Зыков. – Слышь, Кот, я понимаю, тебе хреново пришлось, но ты не мог бы побыстрее, а?
– Ничего ты не понимаешь. Мне не хреново пришлось. Он меня убил вообще. Ох, уеду я, уеду…
– Туда, откуда… эти? В Москву? Брось. Слушай, правда, давай газуй. Плечо на глазах пухнет.
– Держись там за что-нибудь, – сказал Котов. – Нет, ну какого же хрена?! Ведь напрасно все, напрасно… И зачем мы это делаем?!
Котов длинно выматерился и утопил педаль в пол. На заднем сиденье Зыкова принялось болтать, он бросил обрез и растопырил здоровые конечности во все стороны.
– «Дворники» опять едва шевелятся, – буркнул Котов. – Пусть моросит, вот только бы не дождь.
И пошел дождь.
Всю ночь Мишу одолевали кошмары. Раз за разом он пытался убежать на ватных ногах от каких-то неясных зловещих теней, которые, естественно, настигали его и принимались душить. Миша в ужасе просыпался, но оказывалось, что он лишь перепрыгнул из одного сна в другой, где все повторялось. Непослушное тело, обычно сильное и проворное ночью – о да, там, во сне, была ночь, – отказывалось повиноваться, руки преследователей сжимались на Мишином горле… И так до бесконечности. Закончилось все тем, что Миша, катаясь по постели в тщетной попытке вырваться из лап кошмара, навалился на Катю и почти разбудил ее. А Катя просто как следует двинула Мишу локтем под ребро. Отвернулась лицом к стене и засопела носом.