– Понимаю, – подтвердил Алонсо. – И мы это сделаем. Но надо подождать.
Я сжала зубы и снова прижалась к стене. Из соседней комнаты послышался шелест бумаг. Заскрипело перо.
– Господин Телбридж, – произнес все тот же бесцветный голос. – Прежде чем господин Мертон приступит к своей работе, я задам вам несколько вопросов. Признаете ли вы себя виновным в передаче вражеской стороне секретной информации во время боевых действий на территории Ансилоны пять лет назад?
– Нет, – холодно ответил Дамиан, давая своим тоном понять, что ему уже порядком осточертел этот вопрос.
– А что вы скажете вот на это? – вкрадчиво произнес дознаватель. Снова послышался шелест каких-то бумаг. – Ваша жена уже дала против вас показания. Она утверждает, что, по вашим собственным словам, вы продали ланрежцам государственную тайну с целью материального обогащения.
Я глубоко вздохнула и выпрямилась, что заставило Алонсо вновь схватить меня за руку и на всякий случай поднести ладонь к моему рту.
– Моя жена у вас?
Теперь голос Дамиана звучал напряженно.
– Ну, разумеется, – последовал ответ. Я тихонько выругалась сквозь зубы. – Чего же вы ожидали?
– Где она? Что с ней?
– Она в надежном месте. Можете быть уверены, пока с ней обращаются предельно корректно. Но… вы же понимаете. Дальнейшее зависит от вас. Если вы будете упорствовать, ничего хорошего ее не ожидает. Она – молодая и привлекательная женщина, а среди охранников много мужчин, которые уже положили на нее глаз.
Я заскрипела зубами, руки сжались в кулаки. Про меня они могли говорить любые гадости, мне-то плевать, но я представляла себе, как на такое отреагирует Дамиан. Его реакцию я не видела, и, может, оно и к лучшему.
– Когда ее взяли?
– Вскоре после того, как арестовали вас, – охотно ответил дознаватель. – Ее взяли в Оукхилле, возле таверны «Золотой лебедь».
Дамиан коротко рассмеялся. Этот громкий смешок, не веселый, конечно, скорее вызывающий, прозвучал неожиданно и странно, резко диссонируя со всей атмосферой разговора.
– Вы все-таки ее не нашли, – заключил он. – Благодарю за хорошие новости. Теперь я, во всяком случае, могу умереть со спокойной душой.
– На скорую смерть не рассчитывайте, – процедил дознаватель, явно раздосадованный собственной оплошностью. – Вас казнят на эшафоте как изменника. Но перед этим вы признаетесь в совершенных вами преступлениях. Мертон, приступайте. А ты помоги ему.
Мне трудно было точно понять значение последовавших за этим звуков, но я почувствовала себя так, будто все мои внутренности сжала в кулак чья-то стальная рука. От Алонсо моя реакция не укрылась. Он силой оттащил меня подальше от двери, туда, где на длинных деревянных полках стояли закупоренные бутыли с вином.