Театр мистерий в Греции. Трагедия (Ливрага) - страница 44

Сегодня мы знаем, что в мистериальных действах использовалось электричество от жидкостных батарей, но в наших музеях хранятся лишь небольшие кувшины размером не больше аккумулятора современного автомобиля. Этого недостаточно, чтобы создать сверкающие в воздухе молнии. И если для имитации молний применяли какую-то хитрость, нанося на огнестойкий канат воспламеняющиеся вещества, то все прочие эффекты, в том числе обрушение огромных глыб в искусственную пропасть и дрожание земли, выходят за рамки возможностей чистой механики – разве что эти возможности были гораздо больше, чем мы обычно приписываем грекам V века до нашей эры.

Современные комментаторы склонны считать, что изрядную долю этих чудес рисовало воображение тех, кто присутствовал на представлении. Но даже если и так, даже если все (?) зрители были загипнотизированы, что маловероятно, «спецэффекты» этой вершины творчества Эсхила остаются загадкой уже двадцать пять веков. От их демонстрации отказались еще при жизни автора. По мнению одних, из-за «цензуры» жреческой власти Элевсина. Другие считают, что Эсхил сам не захотел использовать их – то ли по причине непомерно высокой стоимости, то ли потому, что воздействие этих эффектов на публику выходило за рамки его замысла, вызывая коллективную истерию.

Насколько нам известно, это единственная греческая трагедия, которая посвящена современным автору событиям. Более того, это патриотическое прославление победы греков над персами в греко-персидских войнах.

События трагедии разворачиваются в тысячелетнем городе Сузы*. Эсхил использует тонкий прием – выбирает местом действия не Грецию, тем самым выражая человеческую солидарность по отношению к персам: воспевая победителей, он никогда не унижает побежденных. В сознании благородных древних греков не существовало понятия «военные преступники», свойственного нашему «цивилизованному и гуманному» XX веку. Победители и побежденные были членами одной общности.

Сцена из «Илиады» – герой Неоптолем

(Лоджия Ланци, Флоренция)

Мы знаем, что последнее утверждение трудно принять тем, кто свято верит в бесконечный и непрерывный прогресс человечества и считает, что живет в наивысший момент развития истории с тех пор, как ее начали записывать. Но истина – это истина, и нет ничего выше нее, как еще в XIX веке утверждала ЕПБ.

Поскольку для греческой публики персы были существами далекими и экзотическими, не было опасности, что действие опустится до обыденности, напротив, на нем лежал отблеск загадочности и величия.

Как считает Поль Сен-Виктор*, действие развивается в Сузах потому, что «афинская демократия (как и любая другая политическая формация) не позволила бы откровенно прославлять двух великих победителей сражений – аристократов Фемистокла и Аристида». По нашему мнению, это возможно, но маловероятно, поскольку афинская демократия была кучкой мелких тиранов, не имевших реальной власти над посвященным в Элевсинские таинства, каковым был Эсхил. Кроме того, лучшим фоном для трагедии является скорее атмосфера страданий, чем радостное оживление победителей.