– И где ты только взял эти ножи и вилки? – спросила она.
– Да так, то там, то сям… – ответил я.
– Вижу. Каждая в единственном экземпляре, – улыбнулась Марси.
– А я люблю разнообразие.
Когда-то у нас с Дженни был полный набор столового серебра. Но он теперь в надежном месте. Как и все, что напоминает о ней.
Мы устроились прямо на полу и приступили к ужину. Я старался вести себя непринужденно, но меня одолела невесть откуда взявшаяся скованность. Я надеялся, что атмосфера маленькой запущенной квартирки напомнит Марси о нормальной человеческой жизни.
– Здесь мило, – сказала она, дотронувшись до моей руки. – А музыка у тебя есть?
– Нет. – Стерео Дженни я тоже отдал.
– Совсем?
– Только радио, оно же и будильник.
– Не возражаешь, если я включу QXR[36]?
Я кивнул и попытался улыбнуться. Марси подошла к радиоприемнику, который стоял у кровати. На расстоянии в три или четыре шага от места нашей стоянки. Интересно, вернется она на место или будет ждать меня около моего скромного ложа? Заметила ли Марси, насколько я зажат? Может, она думает, что мой энтузиазм пошел на спад?
Вдруг зазвонил телефон.
Марси стояла прямо рядом с ним.
– Мне взять трубку?
– Почему бы и нет? – ответил я.
– А вдруг это какая-нибудь из твоих подружек? – улыбнулась она.
– Ты мне льстишь. Исключено. Возьми трубку ты.
Она пожала плечами и ответила.
– Добрый вечер… Да, вы туда попали… Да. Он… Кто я? А какое это имеет значение?
Кто там, черт возьми, допрашивает моих личных гостей? Я встал и решительно выхватил трубку:
– Кто это?
Трубка помолчала, потом разразилась скрипучим:
– Поздравляю!
– Ох… Фил.
– Хвала небесам, – рек святой Кавильери.
– Как ты, Фил? – спросил я невинным голосом.
Мой вопрос он проигнорировал и продолжил заваливать меня своими:
– Она красивая?
– Кто, Фил? – холодно переспросил я.
– Та крошка, с которой я говорил.
– А, да это просто горничная.
– В десять вечера? Придумай что-нибудь поинтереснее!
– Я хотел сказать, моя секретарша. Помнишь Аниту? Ту, с длинными волосами? Позвал, чтобы передать ей пару документов по делу попечительского совета.
– Не дури ближнего своего. Если это – Анита, то я кардинал Крэнстонский.
– Фил, я занят.
– Разумеется, я вижу, то есть слышу. И умолкаю. Но с тебя подробности в следующем же письме!
Филипп и так был не из тех, кто объясняется шепотом, а теперь он говорил настолько громогласно, что передача шла на всю квартиру. Марси хохотала.
– Слушай, – я удивился сам себе, насколько безмятежным голосом это произнес, – когда мы уже увидимся?
– На свадьбе, – ответил Фил.
– Что ты несешь? – взорвался я.