Пройдя пару метров, я оглянулся. Джо присоединилась к группе врачей, которая состояла из еще одной медсестры и двух врачей. Очевидно, это те, с кем она сюда приехала. Интересно, они просто коллеги? Или один из них ее бойфренд?
Не твое собачье дело, Оливер.
Я шел с ними. Но не пел. Толпа, словно огромная сороконожка, миновала суд округа, ФБР, Департамент юстиции и сделала резкий поворот у самого казначейства. В конце концов мы добрались до устремленного ввысь мемориала Джорджу Вашингтону, отцу нации.
За весь день я отморозил себе задницу, сидя на земле. И немного подремал под речи ораторов. Но даже в таком состоянии меня проняло, когда многотысячный хор запел «Дайте миру шанс».
Я не пел. У меня никогда не было слуха. Нет, конечно, если бы рядом был оркестр Джоанны, я мог бы попробовать. Но как-то странно петь соло в толпе.
В свой нью-йоркский полуподвал я вернулся совершенно измотанным. Как только я отпер дверь, тут же зазвонил телефон. Я схватил трубку, как полоумный.
Голова была совершенно пуста.
– Привет, – запищал я фальцетом, – это Эбби Хоффман[62]. Поздравляю вас и желаю веселого Нового года!
По-моему, смешная шутка получилась.
Только Марси на том конце провода почему-то не смеялась.
Потому что это была не Марси.
– Гм… Оливер?
Моя маленькая шуточка, кажется, оказалась не ко времени.
– Добрый вечер, отец. Я… м-м… не думал, что это ты.
– Гм… да.
Мы помолчали. Потом отец все-таки сказал:
– Как дела, сын?
– Отлично. Как мама?
– Хорошо. Она тоже здесь. Гм… Оливер, насчет следующей субботы.
– Да, сэр?
– Мы встречаемся в Нью-Хейвене[63]?
Вот черт, напрочь забыл про эту встречу, которую мы назначили еще в июне!
– М-м… Конечно. Разумеется, – непринужденно произнес я.
– Отлично. Ты на машине? – уточнил папа.
– Да.
– Значит, встречаемся прямо у ворот стадиона? Скажем, в полдень?
– О’кей.
– А потом, надеюсь, поужинаем.
Ну же, Оливер, скажи «да». Он же хочет видеть тебя. Это чувствуется по голосу.
– Да, сэр, – неохотно ответил я.
– Отлично. Гм… Мама тоже хочет поговорить с тобой.
Неделя бурных демонстраций закончилась для меня сдержанным разговором с родителями.
Марси позвонила в полночь.
– В новостях сообщили, что, пока вы там митинговали, Никсон смотрел футбол, – съязвила она.
Теперь это уже не имело никакого значения.
– Без тебя дома так пусто, – отозвался я.
– Еще неделя, и все.
– Эта чертова разлука должна наконец закончиться! – возопил я.
– Она и закончится, друг мой. Через семь дней, – пообещала Марси.