– Почему?
– Потому что он убийца.
– Никаких переговоров с террористами, убийцами и примкнувшим к ним, э, неопределенным кругом подозреваемых? – серьезно спросил Соболев.
– Ну, например.
– Вас понял. А товарищу из игровой приставки что сказать? Чтобы шел обратно в небытие?
Егоров широко улыбался и почти пропел:
– А про это я ничего не знаю.
Соболев похлопал глазками. Егоров продолжил человеческим тоном:
– То есть совсем ничего. Ни про этого товарища, ни про ваши отношения, ни про ваши действия. Как уже предпринятые, так и те, что собираетесь предпринять. У вас характер работы позволяет обходиться без постоянных отчетов. А я как раз на этой неделе и, вот удивительное совпадение, аж до шестого декабря страшно занят и не имею возможности призвать вас к отчету. Но к шестому мне нужно все – отчет, справка и полная компетенция.
Егоров поднял пальто, как бы показывая, что этап страшной занятости уже затикал. Соболев все-таки уточнил задумчиво:
– В целом я уяснил, но хотелось бы понять, за какие рамки выходить нельзя в принципе.
Егоров пожал плечами и перебросил пальто с руки на руку.
– Предложение такое: работаем дальше, не нарываясь. То есть мужчина Жарков нас впечатлил, ему теперь на глаза не попадаемся. Работаем по профилю, как бойцы невидимого.
– Прямо бойцы?
– А это по обстоятельствам. Но так, чтобы контру10 не всполошить. Активность она может близко к сердцу принять, боюсь-боюсь.
Да я и сам боюсь, аж понос, чуть не сказал Соболев. С контрразведкой он имел дело два раза, оба раза исчерпывающе описывались поговоркой про пидараса и саднили в подкорке, как чирей подмышкой.
– Цехмайстренко будет на подхвате и на контроле, – добавил Егоров, поворачиваясь к двери.
– Андрей Борисович! – взвыл Соболев. – Ну за что?
Егоров привалился спиной к двери и осведомился почти самым невинным тоном:
– Что-то не так?
– Издеваться-то, – буркнул Соболев. – Ну давайте я один, у меня ж характер работы и все такое. Ну или пусть, я не знаю, Першко или Балыгин…
– Цехмайстренко.
– Блин. Виноват. Ну это работа, что ли, будет? Ладно. Спасибо.
Егоров кивнул, дожидаясь, не побрыкается ли зам еще на какую тему. Но зам знал, что процесс брыкания утомителен и бессмысленен. К тому же начальник, в отличие от зама, никогда не был запаленным агентом. Уже поэтому к его рекомендациям имело смысл прислушиваться. Раз нам так легче, будем считать приказ рекомендацией.
Соболев, вздохнув, кротко спросил:
– То есть я сегодня выезжаю?
– Куда?
– В Чулманск.
– А я знаю? – искренне удивился Егоров. – Я вообще хэзэ, как говорится. Но шестого – помните, да?