— Припадошный он, — равнодушно ответил Витька.
— Жаль мальца, — вздохнул Жора.
— Как рука? Вылечили? — спросил Степан.
— Так точно.
— Опять на фронт?
— Нет. Подчистую. Инвалид третьей группы.
Он сбросил шинель. И Степан увидел, что левая рука его висит безвольно, точно галстук.
— За баранку нельзя?
— Да. Велели менять профессию.
— Это плохо.
— Чего же хорошего!
Приступ у Васьки закончился. И теперь он лежал неподвижно и дышал спокойно, точно спал.
— Минуту назад он предсказал, что после этой войны еще другая будет… Более страшная.
Жора устало пожал плечами.
— Всяко может быть… Бабка моя богомольная, помню, толковала, что вот таким, как он, — Жора кивком показал на Ваську, — в особые минуты просветление открывается… Но это по-народному. А со мной в госпитале научный сотрудник лежал. Вайсфельд — такая трудная у него фамилия. Он рассказывал, что мысли людские в пространстве носятся… Носятся, в общем…
— Как дождь? — спросил Витька.
— Не в жидком виде и не в твердом. А в невидимом. В голове у каждого есть какой-то аппарат, который улавливает мысли, подходящие к характеру человека, к его натуре. Но коли такой аппарат не в порядке, он принимает мысли несоответствующие. Допустим, Наполеона или Александра Невского. Тогда этого человека называют сумасшедшим.
— Брехня, — сказал Витька, чем сильно удивил Жору. — Сумасшедший — это чокнутый или с дерева упавший.
— Ты чей будешь, свистун? — спросил Жора.
— Красининых. А что?
— А то… Запомни: когда говорят старшие, слушай и помалкивай. Понятно?
— Не очень, — ответил Витька и на всякий случай отступил к калитке.
Но Жора не погнался за ним. Спросил:
— Люба дома?
— Нет, пропала без вести.
— Не разыгрывай, Степан. Я серьезно.
— Честное пионерское.
Что еще Степка мог сказать?
Жора потемнел лицом, брови насупились. Больно схватил парнишку за плечо.
— Говори…
— Она добровольно записалась в десантный отряд. Их увезли, сказывают, на Малую землю… С февраля ничего о ней не знаем…
Васька Соломко, лежавший до этого плашмя, сел. Удивленно осмотрелся. Потом встал. И ушел, не сказав ни слова. Солнце подталкивало его в лопатки и ложилось под ноги, как дорожка, на зеленую молодую траву. Васька ступал медленно, обутый в поношенные туфли со стоптанными каблуками, и держал кепку в руке.
Жора спросил:
— Здесь можно где-нибудь достать водки? У меня есть немного денег.
— Иди к нам в дом. А я сбегаю в буфет к Нюре. Она все может.
Жора отдал деньги, а Степка — ключ.
— Не бомбят? — сказал Жора.
— Давно уже не бомбили.
— А что еще нового?
— Дом ремонтируем. Красинин взялся крышу поставить.