Приближалась первая излучина. Течение относило «Плясунью» к берегу. Я нажал кнопки стартеров, двигатели проснулись, и постепенно лодка выбралась на глубокую воду. По извивающемуся змеей протоку мы вышли на широкое спокойное пространство, где мангровые заросли кончились – по обе стороны поднимались невысокие берега из твердого грунта.
Впереди на расстоянии мили, за стеной высокого камыша, показалась темная прогалина в береговой линии – устье Сальсы, притока Друзы. Чуть дальше – мягкий желтый свет двух одинаковых фонарей, одного над другим.
– Я же говорил – морская прогулка.
– Прежде домой надо вернуться, – отозвался Чабби с неувядающим «оптимизмом».
– Станешь на носу, Анджело. Скажу, когда бросить якорь.
Мы ползли по протоку. Закрепив штурвал, я вынул из ящика под поручнями портативный прожектор.
«Пять, шесть – пора поесть, семь, восемь – бревна носим», – пришел на ум детский стишок. Мелькнула мысль о сотнях серых гигантов, уничтоженных ради своих клыков, и от чувства вины за соучастие в убийстве холодок пробежал по спине. Я выбросил лишнее из головы и направил прожектор в сторону светящихся фонарей, трижды подавая условный сигнал. Лодка поравнялась с фонарями на берегу, нижний сигнальный огонь внезапно потух.
– Давай, Анджело, бросай, – негромко приказал я и выключил двигатели.
Якорь плюхнулся в воду: цепь шумно разматывалась в нависшей тишине. «Плясунья» остановилась и под натяжением якорной цепи развернулась носом в сторону устья.
Чабби пошел за грузовыми сетками, а я задержался на мостике, разглядывая сигнальный фонарь на берегу. Стояла мертвая тишина, только болотные лягушки квакали в камышах по берегам Сальсы. В этой тиши я скорее почувствовал, чем услышал, глухой стук – точно биение гигантского сердца. Он воспринимался не столько ушами, сколько подошвами ног.
Звук судового дизеля «эллисон» ни с чем не спутаешь. Пережившие Вторую мировую войну старые двигатели «роллс-ройс» на сторожевых катерах в Зинбалле заменили «эллисонами» – стук издавал один из них.
– Анджело, – не повышая голоса, я дал понять, что на вопросы нет времени, – избавься от якоря немедленно.
Именно для таких экстренных случаев в якорной цепи стоял шплинт. Анджело выбил его тремя ударами четырехфунтового молотка, и конец цепи с шумом упал в воду.
– Якоря нет, Гарри.
Я дал полный ход и открыл дроссельные заслонки. «Плясунья» сердито взревела и, вспенив гребными винтами воду под кормой, рванулась вперед. Хотя мы и шли вниз по течению, лодку тормозил прилив, который надвигался со скоростью пять узлов. Сквозь шум наших двигателей послышался вой «эллисонов» – из спрятавшегося в камышах устья Сальсы вырвался длинный грозный силуэт.