Остров помнит свою историю, не забывает мореходов и могучие корабли, причаливавшие к его берегам. От былого великолепия «Лорда Нельсона» мало что осталось, но его приходящая в упадок старинная изысканность мне милее стекла и бетона отеля «Хилтон», воздвигнутого на обрыве над гаванью.
Чабби с женой, приодетые по-праздничному, сидели рядышком на скамейке у дальней стены. Именно по одежде их проще всего отличить друг от друга. На Чабби – просоленная морская фуражка в пятнах рыбьей крови и костюм-тройка, некогда приобретенный к свадьбе, такой тесный, что пуговицы того гляди оторвутся. На его хозяйке – черное шерстяное платье до пят, позеленевшее от времени, и башмаки с застежками. А так оба на одно лицо цвета красного дерева, только Чабби свежевыбрит, а у супруги редкие усы над верхней губой.
– Здравствуйте, миссис Чабби, как поживаете? – вежливо поинтересовался я.
– Слава Богу, мистер Гарри, спасибо.
– Не хотите чего-нибудь выпить?
– Разве только капельку апельсинового джина, мистер Гарри, да чуток пива, чтоб запить.
Супружница по глоточку пила сладкую смесь. Я по купюре вложил зарплату Чабби ей в руку, а миссис, шевеля губами, отсчитывала деньги вместе со мной. Чабби с беспокойством на нас поглядывал. Можно было только дивиться тому, как все эти годы он умудрялся заначивать от нее премиальные.
Миссис Чабби осушила пивную кружку, и от пены усы стали еще заметнее.
– Я, пожалуй, пойду, мистер Гарри. – Она величаво поднялась и выплыла на улицу.
Дождавшись, пока мадам свернет на Фробишер-стрит, я под столом передал Чабби тонкую пачку купюр, и мы отправились в бар.
Слева и справа от Анджело сидело по девице, третья устроилась у него на коленях. Черную шелковую рубашку он расстегнул до пояса, выставив напоказ мускулистую грудь. Синие джинсы облепили так, что не заметить мужское достоинство просто невозможно. Ковбойские сапоги ручной работы начищены до зеркального блеска, волосы набриолинены и зачесаны назад, как у молодого Пресли. Завидев меня через весь зал, Анджело выдал улыбку ватт на пятьсот, не меньше, а как получил деньги, тут же сунул по банкноте за вырез платья каждой из трех подружек.
– Ну-ка, Элинор, обними Гарри, да не слишком прижимайся! Командир у нас невинность свою блюдет, полегче с ним, поняла? – Он закатился от хохота и повернулся к Чабби: – Эй, Чабби, кончай посмеиваться, ей-богу! Вот глупость – смешно ему, видите ли, остановиться не может. – Чабби еще больше насупился, лицо собралось складками, как у бульдога. – Бармен, живо тащи выпивку старине Чабби! Нечего ему дурака валять да ухмыляться.