Но больше всего меня заинтересовал мобильный. Маленький и изящный, он глянцево сверкал под светом ламп, словно драгоценный камень. И стоил, наверное, не меньше. Трясущимися руками я не без труда раскрыла его, несколько секунд, злясь от нетерпения, отыскивала, как вывести список контактов. Когда мне это наконец удалось, меня ждало разочарование – на первый взгляд в глаза ничего не бросилось. Я пролистала список – попадались знакомые имена, но большинство ни о чем мне не говорили. Я хотела уже захлопнуть телефон, когда последнее имя привлекло мое внимание: доктор Уиттекер. Два слова, подсвеченные зеленоватым фоном экрана, просияли для меня огнем маяка сквозь туман. Так звали моего лечащего врача, наблюдавшего меня после аварии. Именно он выписал таблетки, которые я принимала от головы, и к нему я собиралась, вернувшись в Лондон, обратиться вновь по поводу резкого ухудшения. Дрожащим пальцем я ткнула в кнопку вызова. Несколько мгновений до установления соединения показались мне бесконечными. Но едва раздался знакомый позванивающий сигнал в стиле ретро, как дверь в палату открылась и вошла медсестра со вчерашним букетом.
– Простите, милочка, здесь нельзя пользоваться телефоном.
Я отвернулась от нее и заткнула другое ухо пальцем, чтобы не пропустить, что мне ответят на другом конце линии.
– Я вынуждена просить вас прервать звонок. Боюсь, вам придется подождать, пока вы не окажетесь снаружи.
Я одарила ее таким взглядом, что она тут же умолкла.
– Вы дозвонились до приемной доктора Джеймса Уиттекера, – произнес металлический голос в моем ухе. – К сожалению, сейчас никто не может вам ответить. Мы работаем с…
Телефон полетел на матрас. Медсестра с опаской смотрела, как я лихорадочно роюсь в содержимом сумки, отыскивая бумагу и ручку.
– Пожалуйста, сделайте для меня кое-что, – попросила я, отрывая чистую страницу ежедневника и поспешно накарябав несколько строк. – Это имя и телефонный номер лондонского врача, который наблюдает меня по поводу… ну, не важно. Главное, он знает, кто я. Не могли бы вы попросить доктора Таллока связаться с ним? Мой врач подтвердит все относительно моих головных болей и… и прочего.
Я сунула листок сестре. Та, поколебавшись секунду, взяла его и положила в карман.
– Вы не забудете? Пожалуйста, это очень, очень важно.
Недовольное выражение на ее лице сменилось грустным сочувствием.
– Пусть позвонит сразу, как только поговорит с доктором Уиттекером. В любое время – хоть днем, хоть ночью, не важно.
Все с тем же печальным взглядом сестра кивнула, медленно положила цветы от Мэтта на кровать, будто на могилу, и вышла из палаты.