«Да, по пути, – ответил я на его вопрос. – Хочу зайти в банк».
«Собачья погода, – сказал Орловиус, шлепая рядом со мной. – Как поживает ваша супруга?»
«Спасибо, благополучно».
«А у вас все идет хорошо?» – учтиво продолжал он.
«Не очень. Нервное настроение, бессонница, всякие пустяки, которые прежде забавляли бы меня, а теперь раздражают».
«Кушайте лимоны», – вставил Орловиус.
«Прежде забавляли бы, а теперь раздражают. Вот, например… – я усмехнулся и вынул бумажник, – …получил я дурацкое шантажное письмо, и оно как-то повлияло на меня. Кстати, прочтите, – курьезно».
Орловиус остановился и близко придвинул листок к очкам. Пока он читал, я рассматривал витрину, где торжественно и глупо белели две ванны и разные другие туалетные снаряды, – а рядом был магазин гробов, и там тоже все было торжественно и глупо.
«Однако, – сказал Орловиус. – Знаете ли вы, кто это написал?»
Я положил письмо обратно в бумажник и ответил, посмеиваясь:
«Да, конечно знаю. Проходимец. Служил когда-то у знакомых. Ненормальный, даже просто безумный субъект. Вбил себе в голову, что я лишил его какого-то наследства, – знаете, как это бывает, – навязчивая идея, и ничем ее не вышибешь».
Орловиус подробно объяснил мне, какую опасность безумцы представляют для общества, и спросил, не собираюсь ли я обратиться в полицию.
Я пожал плечами. «Ерунда, в общем не стоит об этом говорить. Что вы думаете о речи канцлера, – читали?»
Мы продолжали идти рядом, мирно беседуя о внешней и внутренней политике. У дверей его конторы я, по правилу русской вежливости, стал снимать перчатку.
«Вы нервозны, это плохо, – сказал Орловиус. – Прошу вас, кланяйтесь вашей супруге».
«Поклонюсь, поклонюсь. Только знаете, – я вам завидую, что вы не женаты».
«Как так?» – спросил Орловиус.
«А так. Тяжело касаться этого, но брак мой несчастлив. Моя супруга сердце имеет зыбковатое, да и есть у нее привязанность на стороне, – да, легкое и холодное существо, так что не думаю, чтоб она долго плакала, если бы со мною… если бы я… Однако, простите, все это очень личные печали».
«Кое-что я давно наблюдал», – сказал Орловиус, качая головой, глубокомысленно и сокрушенно.
Я пожал его шерстяную руку, мы расстались. Вышло великолепно. Таких людей, как Орловиус, весьма легко провести, ибо порядочность плюс сентиментальность как раз равняется глупости. Готовый всякому сочувствовать, он не только стал тотчас на сторону благородного любящего мужа, когда я оклеветал мою примерную жену, но еще решил про себя, что сам кое-что заметил, «наблюдал» – как он выразился. Мне было бы презанятно узнать, что этот подслеповатый осел мог заметить в наших безоблачных отношениях. Да, вышло великолепно. Я был доволен. Я был бы еще более доволен, кабы не заминка с визой. Ардалион с помощью Лиды заполнил анкетные листы, но оказалось, что он визу получит не раньше чем через две недели. Оставалось около месяца до девятого марта, – в крайнем случае, я всегда мог написать Феликсу о перемене даты.