Непонятны и другие обстоятельства, связанные уже со смертью Александра. Например, на панихиде в таганрогском соборе не присутствовала императрица; не было ее и в составе траурного кортежа, доставившего тело императора в Москву. Но если этот факт в какой-то мере можно оправдать болезнью императрицы, то не сопровождение покойного генерал-адъютантом Волконским просто необъяснимо. Он по своей должности обязан был безотлучно находиться при императоре — живом или мертвом, — однако почему-то не выполнил этой святой обязанности. Может быть, он был занят в эти дни какими-то секретными делами?
Словом, не делая никаких радикальных выводов, тем не менее можно отметить, что даже в том случае, если Александр I действительно умер в Таганроге, то его смерть почему-то сопровождалась массой таинственных обстоятельств, которые не объяснены вполне и по сегодняшний день. А когда существует поле для предположений и догадок, на нем всегда произрастают легенды.
В начале повествования уже упоминалось о первом явлении миру человека, вошедшего в историю под именем старца Федора Кузьмича; теперь есть все основания поговорить о нем подробно.
Сосланный, как помнят читатели, в деревню Зерцалы Томской губернии, Федор Кузьмич прожил там до 1859 года. Он с первых дней привлек к себе внимание окрестных жителей своей представительной внешностью и величественной осанкой, но более всего — своими знаниями русской истории, придворного этикета и владением иностранными языками. Общаясь со старцем, каждый видел, что перед ним человек не простой, однако на все вопросы о своем прошлом Федор Кузьмич отвечал уклончиво и двусмысленно. Например, он говорил: «Я родился в древах. Если б эти древа на меня посмотрели, то без ветру вершинами покачали бы».
Ответ, как видим, действительно непонятный, и можно лишь представить, в какое смущение впадали простосердечные деревенские жители после таких эскапад старца. А он напускал еще больше тумана, намекая своим слушателям, что, «может быть, им и самого царя придется увидеть и даже беседовать с ним».
В 1859 году Федор Кузьмич перебрался из Зерцал поближе к Томску, на заимку богатого купца Семена Хромова, который стал ревностным поклонником старца. В один из дней он не удержался и задал ему сакраментальный вопрос: кто он? Федор Кузьмич ответил: «Нет, это никогда не может быть открыто. Об этом меня спрашивали преосвященные Иннокентий Камчатский и Афанасий Томский, и им не открыто».
Этой фразой старец в известной мере выдал себя. Дело в том, что одна из духовных особ, названных им, а именно Иннокентий Камчатский, семнадцать лет — с 1823 по 1840 — был миссионером на Алеутских островах и на Аляске, которые в то время принадлежали России, а затем стал епископом Камчатским. На Камчатке, по-видимому, старец и познакомился с ним. Но в каком качестве? Без сомнения — в качестве арестанта. И здесь надо, во-первых, вспомнить, что при освидетельствовании старца в Красноуфимском суде на его спине были обнаружены следы от наказания кнутом, а во-вторых, сказать о том, что Камчатка долгое время была тем краем, куда отправляли на исправление разного рода преступников («сослать в Камчатку» — выражение именно тех лет).