В Киеве, отвечают историки, и при этом указывают на тот факт из биографии Федора Кузьмича, когда он, проживая под Томском, посылал в Киево-Печерскую лавру свою воспитанницу Александру Никифоровну. Посылал не просто так, не наобум, а к конкретным людям, отшельникам, живших в пещерах лавры, назвав воспитаннице их имена. Когда Александра Никифоровна прибыла по адресу, выяснилось, что старцы Киево-Печерской лавры хорошо знали Федора Кузьмича, и, таким образом, его связь с Киевом подтверждалась самым непосредственным образом.
На связь с Киевом же указывают и книги, обнаруженные в келье старца после его смерти, в частности, Киево-Печерский молитвенник.
Федор Кузьмич знал иностранные языки, и этот факт обычно приводится в пример, когда говорят о дворянском происхождении старца. Однако некоторые исследователи, например, кандидат исторических наук А.Серков, высказали противоположное мнение. На их взгляд, Федор Кузьмич мог и не происходить из дворян, выучившись иностранным языкам в Киевской Духовной Академии. Но пока это только предположение.
Ничто не мешает признать, что перечисленные факты в большой степени подтверждают существование у Федора Кузьмича давних связей с Киевом, однако тут возникает правомерный вопрос: если это так, то почему старец оказался в Сибири и почему никому не открыл свое подлинное имя?
Есть несколько догадок на этот счет, но, по мнению автора, самая правдоподобная из них та, которая предполагает в старце церковного еретика. Собственно, это даже и не догадка, поскольку многие современники Федора Кузьмича отмечали у него отклонения от православных догм. Он, например, нерегулярно ходил в церковь, отказывался от исповеди, а самое главное — признавал Богородицу в качестве четвертой божественной ипостаси, то есть почитал ее наравне с Богом Отцом, Богом Сыном и Святым Духом, что расценивалось как ересь.
В пользу такого поворота говорит и то обстоятельство, что в келье Федора Кузьмича обнаружили икону Почаевской Божьей Матери, долгое время являвшейся одной из главных ценностей униатских священнослужителей, то есть тех православных священников, которые вошли в унию с западной католической церковью. Икону вернули православию лишь после польского восстания 1830-31 годов, а до этого она находилась в Почаево-Успенском монастыре на Тернопольщине, принадлежавшему униатам с 1713 года.
Таким образом, есть основания предполагать, что, кроме Киево-Печерской лавры, Федор Кузьмич некоторое время обитал и в Почаево-Успенском монастыре. По каким причинам он оказался позднее в Киеве — неизвестно, но, видимо, именно там он проявился как еретик и был, по всей вероятности, изгнан из лавры. Так началась его странническая жизнь, кончившаяся высылкой старца в Сибирь.