Лука Мудищев (Барков) - страница 31

В последних числах сентября;

Люблю я русские равнины

И вас, пустынных гор вершины,

В воспоминаниях паря.

Звезда божественной Киприды

Небесный край позолотит,

Какой пейзаж, какие виды

Природа нам изобразит.

Увит запущенной крапивой

Осенний яблоневый сад,

Куда исчезла ты счастливой

Тому назад… тому назад!

Любви мучительная нежность

Меня преследует с тех пор,

Одежды легкая небрежность

И наш нескромный разговор.

Я взглядом следую спокойно

За брызгами алмазных струй,

Где некогда встречал достойно

Влюбленной девы поцелуй!

Я одежды рванул на тебе, как силок,

Я на шее твоей затянул бы чулок,

Грезил вечер, как запах сирени…

Что я пел, раздвигая колени?

Я пытался быть нежным.

Я бился, как ртуть

Океанских приливов в капкане межножья,

Я по бедрам пускался

В таинственный путь

И срывался губами во тьму бездорожья.

Но, когда изумленной рукой проводя

По твоим волосам, я в раздумьях помедлил,

Ты от счастья расплакалась, точно дитя,

А закат лихорадил и бредил.

Незабвенный сентябрь вступал в эпилог,

И казалось, что взгляд твой лишен выраженья;

Я одежды рванул на тебе, как силок,

Жаль, что этот роман

Не имел продолженья!..

Все это было, как во сне,

Невинной ты досталась мне.

Лишь кроткий ангел был с тобой,

Застенчивый заступник твой.

Твой крик звучал, как вечный зов,

Но в прошлом не найти концов;

О чем был сладостный твой крик,

Никто на свете не постиг.

Растаял он, как вешний сон,

Все та же тьма со всех сторон.

В моих объятьях ты спала,

Когда всю ночь метель мела;

В какой-то дальней стороне

Невинной ты досталась мне.

Клялась ты до гроба

Любить подлеца,

Как странно мы оба

Пошли до конца.

Раздевшись, зазноба

Смутилась на миг,

Я клялся — до гроба,

Приник и отник!

Добившись сближенья,

Я взял и сплясал;

Нас миг наслажденья

Навеки связал.

Смотреть надо в оба,

Не так ли, сестра?

Клялась ты — до гроба

Всю ночь до утра!

Я помню ночь. Я помню эти ласки,

И маяка дрожащий огонек;

Ты извивалась, словно ход развязки,

И точку я поставил между ног.

Ты в действие желанья приводила,

Ты плакала, волнуясь и скользя,

Потом губами хуй мой обхватила

И в этом жесте выразилась вся.

Вдохнув любовь, как полный вдох двурядки,

В бесстыдной неге, в жалости, во всем,

А взгляд косой, лукавый взгляд бурятки,

И адский пламень отразился в нем.

На все смотрел я с равнодушьем сфинкса,

Разглядывая звезды, как всегда.

Я помню ночь. Я с этой ролью свыкся.

И я другим не стану никогда.

Девчонку бы мне понаивней

В горнило былого огня,

Ее бы ласкать и баюкать

Как страсти заветного дня.

Не тех неприступных красавиц,

Носительниц звонких имен,

Чьи стоны звучат еще эхом