Четыре фугасных снаряда разорвали небронированный борт "Такачихо" от носа до кормы. Крейсер, успев всадить в "Рюрика" несколько пятидюймовых фугасов, почти сразу начал ложиться на левый борт и через несколько минут затонул, однако, как ни странно, своей гибелью кое-чего все же смог добиться, заблокировав причал и не дав русскому крейсеру подойти к нему. Впрочем, это ничего не меняло, мест, где мог пришвартоваться "Рюрик", еще хватало. Взрывы спешно и практически неприцельно выпущенных японских снарядов, достигших цели лишь благодаря небольшой дистанции, слегка повредили ему надстройки. Но на боевых и ходовых качествах не сказались, а матросы и десантные группы были пока на всякий случай укрыты под непроницаемой для относительно легких орудий вражеского крейсера броней. А спустя несколько минут "Рюрик" уже швартовался у свободного причала, и казаки, не дожидаясь трапов, прыгали на него прямо с высокого борта своего корабля.
Ни Эссен, ни Бахирев не знали, что этот рискованный, но абсолютно неожиданный для японцев тактический прием Эбергард разработал после рассказа Титова о грядущих войнах. В той истории, которой уже не суждено было осуществиться, впервые его применили белогвардейцы на Черном море, отбивая у красных Одессу. Позже, уже в Отечественную войну, его применяла уже Красная армия в Керчи. Титов не знал деталей, рассказал лишь про сам факт такого десантирования, и Эбергард, ухватившись за идею, самостоятельно довел ее до ума. Сейчас же Эссену оставалось лишь грамотно воспользоваться чужими наработками, что он и сделал.
Абсолютно неожиданная для японцев тактическая новинка вкупе с решительностью десантников имела успех. Порт оказался захвачен практически без боя, и, хотя японцы не были склонны впадать в панику, но и организовать оборону они тоже не успели. К тому же, орудия правого борта крейсера активно поддерживали наступающих огнем, вдребезги разнося любую обозначившуюся точку, на которой противник пытался организовать хоть подобие обороны. Левый борт тоже не мешкал, в два счета расстреляв несколько стоящих в порту миноносцев, таких же старых, как и встреченные у входа в гавань, и вспомогательный крейсер. Судя по тому, что организованного сопротивления они не оказывали, экипажей на кораблях не было. Та же участь постигла бы и разгружающиеся транспорты, но Бахирев приказал задробить стрельбу — мало ли что может оказаться на транспортах. А вдруг снаряды? Рванет так, что костей не соберешь. По этой же причине не обстреливались портовые склады — в них запасы снарядов имелись наверняка. Впрочем, и без этого немногочисленные, но хорошо организованные, великолепно обученные и опытные в бою казаки уже через полчаса окончательно подавили сопротивление противника, большей частью пленив, а частично вытеснив неорганизованную толпу, в которую превратились японцы. Лучшее владение холодным оружием, плюс знаменитая русская школа штыкового боя, в свое время позволившая их предкам дойти до Парижа, вкупе с большей физической силой давали им громадное преимущество. Правда, штыковой бой — это к обычной пехоте, казаки им не увлекались, да и казачьи винтовки штыков не предусматривали, но умение стрелять из любого положения и владеть шашкой никуда не делось. К тому же у них с собой имелись полтора десятка пулеметов Максим на облегченных по сравнению с теми, что были в Порт Артуре, мобильных станках. Правда, остатки выбитых японцев, скопившись на окраине города, попытались наскоро перегруппироваться. Уцелевшие офицеры, из тех что не бросился атаковать с мечами наголо в первые минуты боя, а поумнее, даже навели там некоторый порядок, однако с борта "Рюрика" вновь рявкнули орудия, и последняя попытка сопротивления, так и не дойдя до стадии практического воплощения, оказалась подавлена в зародыше.