Зачем цветет лори (Суржевская) - страница 66


Аид приказал подавальщику принести травяной настой и сладости для Оникс, а сам убрал ей волосы и стал покрывать шею поцелуями.


— Не надо, — прошептала она, пытаясь отвернуться. Леди за соседним столиком побелели от негодования. Ложечки в их ладонях, затянутых шелковыми перчатками, мелко дрожали на фаянсовых блюдечках.


— На нас смотрят… люди.


Он укусил ее так, что Оникс от неожиданности вскрикнула. Теперь на них обернулись все, кто был в чайной. Аид оттянул ей за волосы голову и поцеловал в губы, с силой раздвигая их и трогая языком. Потом отпустил, и посмотрел в глаза.


— Люди для тебя лишь мусор, да? — тихо спросила она.


Девушка понимала, что это глупо, переживать о том, что подумают о ней незнакомцы в чайной, но ей было неприятно это людское любопытство, взгляды и поджатые губы.


— Тебя слишком заботит чужое мнение, Оникс, — Лавьер протянул руку и погладил ее по щеке, — тебя заботят чужие жизни и судьбы, которые никак не связанны с твоей. И поэтому тобой легко управлять. Впрочем, — он улыбнулся, — управлять легко практически всеми. У людей слишком много страхов, обязательств, привязанностей или пороков, которыми они связаны. К каждому можно подобрать свою плеть и заставить плясать.


— Даже к тебе? — тихо спросила Оникс.


Лавьер рассмеялся.


— Нет.


— Но ты ведь служишь владыке? Выполняешь его приказы?


— Я сам принял это решение.


— Но наши страхи и привязанности и делают нас человечными. Разве нет?


Оникс спрашивала, надеясь отвлечь его, потушить жадный блеск в его глазах. Глупая… Кого она решила обмануть?


Он крепче прижал ее к себе, откинул голову.


— Человечность делает людей слабыми, Оникс. Поцелуй меня, — приказал аид, — наклонись и проведи языком по моим губам. А потом пососи мне язык.


Она поморщилась. Чужие взгляды, казалось, ползли по ее телу и лицу, словно мерзкие слепни.


— Иначе, — сказал он, — иначе я разложу тебя на этом столе и отымею прямо здесь. Поняла меня? А этих чопорных старых перечниц заставлю раздеться и сплясать.


Оникс побледнела. Наклонила голову, неумело прижалась к нему губами. Облизала, осторожно коснулась языка, чувствуя, как его дыхание становится тяжелее, а объятие крепче.


— Ммм… а мысль — то неплоха, — выдохнул он ей в губы и засунул руки ей под рубашку, сжал грудь. Девушка перепугалась. Самое страшное, что он и, правда, мог это сделать, совершенно не заботясь ни ее мнением, ни мнением окружающих.


— Не надо, — прошипела Оникс, — зачем ты унижаешь меня? Пожалуйста, Ран…


—О, ты даже вспомнила мое имя? Ну, надо же, — с насмешкой протянул он, — мне так нравится, как ты это говоришь: пожалуйста, Ран… повтори.