Явных добровольцев не было.
— Господи! — запротестовала Элинор Венс. — Опять то же самое!
— Мои клиенты, — сказал Вулф, — это ваш наниматель, корпорация, где вы работаете, и ваш спонсор. Мистер Медоуз?
— Я должен отвести мисс Фрейзер домой, — сказал Билл. — Потом могу вернуться.
— Я довезу её, — предложил Талли Стронг.
— Это глупо, — раздражённо фыркнула Дебора Коппел. — Я живу всего лишь в квартале от неё, и мы можем взять такси.
— Я поеду с вами, — предложила Элинор Венс. — Сначала забросим вас, потом такси довезёт меня.
— Я поеду с вами, — настаивал Талли Стронг.
— Но ведь ты живёшь за городом.
— Примите меня в расчёт, — сказал Билл Медоуз. — Я могу вернуться сюда через двадцать минут. Слава Богу, завтра среда.
— Во всём этом нет необходимости, — авторитетно вступил в разговор президент «Хай спот». Он покинул кушетку и стоял среди кандидатов, также поднявшихся со своих мест. — Моя машина ждёт у дома, и я могу подвезти всех, кому по пути. Вы можете остаться здесь с Вулфом, Медоуз. — Он повернулся и сделал шаг к столу. — Мистер Вулф, этот вечер не произвёл на меня большого впечатления. Он практически не произвёл никакого впечатления.
— На меня тоже, — согласился Вулф. — Перспективы весьма туманные. Я бы предпочёл отказаться от дела, но и вы, и я связаны соглашением. — Увидев, что некоторые из собравшихся потянулись в прихожую, он повысил голос: — Ещё одну минуту, если позволите. Я хотел бы назначить время для встреч с вами. Первого из вас я жду завтра с одиннадцати до часу дня, следующего с двух до четырёх, потом вечером с половины девятого до двенадцати и ещё около полуночи. Не могли бы вы разобраться с этим до того, как уйдёте?
С моей помощью им это удалось, и я занёс в блокнот результаты их дискуссии. На это ушло время, но они были закадычными друзьями, и спора не возникло. Единственное, что омрачило их отбытие, произошло, когда Оуэн не упустил возможности подколоть меня насчёт того, что на лице Вулфа не было видно ни пластыря, ни пореза. По крайней мере не касаться этой темы у него могло бы хватить приличия.
— Я ничего не говорил о его лице, — холодно сказал я ему. — Я сказал, что он порезался во время бритья. Он брил ноги. Я так понял, что вы собираетесь фотографировать его в шотландской юбке.
Оуэн от злости начисто лишился дара речи. Полное отсутствие чувства юмора.
Когда остальные удалились, Билл Медоуз был удостоен чести сесть в кресло из красной кожи. На маленький столик у подлокотника я поставил вновь наполненный стакан, а Фриц принёс поднос с тремя сандвичами, сделанными из хлеба его собственного приготовления. Один с нарезанной крольчатиной, второй с солониной и третий с деревенской ветчиной.