Вполне возможно, неточности возникли ввиду сложности определения реальной стоимости активов — двух металлургических и трубопрокатного заводов, десятка угольных шахт и разрезов, порта на Черном море, транспортных и телекоммуникационных компаний, нескольких банков, а также невообразимого количества всяческой недвижимости в столице.
Через полчаса Мерседес с Гофманом на заднем сиденье въезжал в ворота поместья Колхозных на Рублево-Успенском шоссе неподалеку от Жуковки.
Дверцу машины распахнул дворецкий в расшитом мундире, стилизованном под XVIII век. Виктор Петрович предпочитал русский классицизм — поместье походило на дворцовый комплекс Екатерининских времен, несколько испорченный кондиционерами и спутниковыми антеннами на крыше.
Колхозных встретил Гофмана в каминном зале. Антураж для делового разговора был неожиданным — интимный полумрак, дрожащее пламя камина и канделябрами с восковыми, судя по запаху, свечами. Перед камином стояли два кресла, обитые зеленой кожей, и столик с коваными ножками и дубовой столешницей. На столе — лист бумаги, плотно скрученный в свиток, небольшая шкатулка из красного дерева, бутылка и два бокала.
Хозяин вышел навстречу, широко раскинув руки, словно желая обнять гостя.
— Карл Иммануилович! Рад, весьма рад!
— Мое почтение, — Гофман сухо поздоровался, и при этом ловко увернулся от объятий.
Колхозных рассмеялся и широким жестом показал на кресло:
— Садитесь! Чувствуйте себя как дома!
Гофман поблагодарил и сел.
Было видно, что хозяин необыкновенно возбужден, и что возбуждение это вызвано не алкоголем или наркотиками, хотя его пагубные пристрастия были хорошо известны.
— Ну что, Карл Иммануилович, приступим?
Колхозных потер руки, словно в предвкушении чего-то приятного, и уселся напротив Гофмана на самый краешек кресла.
— К вашим услугам, — Гофман с достоинством кивнул.
— Вина? — Колхозных пододвинул к гостю бутылку. — Это чудное вино, такого сейчас не найти. Бургундское, сто пятьдесят лет. Каждая бутылка — как лотерейный билет: внутри либо уксус, либо нектар! У меня их ящик, так что, рано или поздно угадаем. Ну, как?
— Благодарю, я не пью вина.
Колхозных громко захохотал, закинув голову.
— Он не пьет вина! Скажите, пожалуйста, он не пьет вина!
— А что в этом удивительного? Я очень давно отказался от горячительных напитков.
Виктор Петрович прекратил смех и сказал уже очень серьезно:
— Это правильно. Я тоже собрался бросить. Прямо сейчас и брошу. Все, с завтрашнего дня — ни капли.
— Как вам будет угодно, — пожал плечами Гофман, показывая, что этот вопрос его не интересует.