Сверкнули проблесковые маячки, завизжали тормоза, это на сцене появился верный Самсонов, с энергией русской борзой шедший по следам босса.
Не прошло и трех секунд, как охрана нефтяников разлетелась в стороны, а Самсонов уже помогал Загорскому подняться.
К противникам спешило подкрепление — из машин сопровождения и Манежа появилось столько одинаковых людей в черных костюмах, что даже для орлов-самсоновцев все могло закончиться печально, но тут кто-то, наконец, узнал Загорского.
— Стоять! — бешено заорал седой человек с маленьким значком в виде щита на лацкане пиджака.
Очевидно, он пользовался авторитетом, поскольку все тут же остановились. Седой, чеканя шаг, подошел к Загорскому и сказал:
— Виктор Сергеевич, как же так! Что же вы не предупредили…
А сам сделал незаметный жест рукой, и его люди развернулись и без разговоров покинули поле боя. Сушко, наблюдавший за сражением со ступеней, судя по всему, понял, кто перед ним, громко икнул, покраснел, побледнел и ретировался в Манеж.
Седой помог Загорскому подняться и деликатно, двумя пальцами, отряхнул ему плечо.
— Вы извините, Виктор Сергеевич, недоразумение вышло. Не узнали ребята, погорячились.
Он тихо рассмеялся и покачал головой.
— Ну и ребятишки у вас. Орлы! Сейчас таких не делают. Старые кадры?
Загорский не ответил. Он отстранил седого и целеустремленно направился по лестнице к входу в Манеж. Самсонов, оглядываясь по сторонам, последовал за ним. Седой удрученно вздохнул и остался стоять на месте. Долг гнал его за большим начальником, а интуиция категорически рекомендовала не суетиться. После недолгой внутренней борьбы интуиция победила.
Самсонов твердо решил больше не оставлять босса одного, но вынужден был задержаться на входе — ФСОшники, хоть и признали коллегу, пускать внутрь отказались. Загорский — другое дело. Да, грязная рубашка не очень вписывались в утвержденный дресс-код, но небожители, а именно к этой категории посетителей относился Виктор Сергеевич, могли приходить в любом виде — даже голышом.
Сразу же образовался суетливый молодой человек, по всей видимости, распорядитель, в радужной рубашке и клетчатых брюках с широкими подтяжками.
— Виктор Сергеевич, — жизнерадостно воскликнул он, широко расставив руки, — мы так вас ждали!
Загорский окинул его мутным взглядом, отодвинул в сторону и прошел в зал.
Надо признать, устроители мероприятия постарались на славу! В центре зала установили высокую сцену, над ней — шестигранник, составленный из огромных экранов. Вокруг — столики, между которыми как мыши сновали вышколенные официанты — поднос на левой руке, а правая, как и полагается — за спиной. Освещен зал был маленькими светильничками, свисающими с потолочных балок на проводах разной длины, отчего появлялась иллюзия нахождения среди звезд. На сцене, сосредоточенно закрыв глаза и прижав микрофон к самым губам, что-то шептала под музыку чернокожая джазовая звезда. И хорошо ведь шептала! Загорский даже прослезился. Прислушавшись, он понял, что исполняется импровизация на тему бессмертной «Бессамо Мучо».