- Скорблю, - говорит, - голубочка моя, что с тобою случилося, однако дремать с этим некогда - подавай мне скорее наружу все твои тайности.
Девица ему открылась, как сшалила, а он взял да её у себя в мастерской на ключ и запер.
Тётушка встречает зятя с заплаканными глазами и молчит. А он и её обнял, поцеловал и говорит:
- Ну, не бойтесь, не плачьте. Авось бог поможет.
- Скажи же мне, - шепчет тётушка, - кто всему виноват?
А живописец ей ласково пальцем погрозил и говорит:
- Вот это уж нехорошо: сами вы меня постоянно неверием попрекали, а теперь, когда вере вашей дано испытание, я вижу, что вы сами нимало не верите. Неужто вам не ясно, что виноватых нет, а просто чудотворец маленькую ошибку сделал.
- А где же моя бедная Катечка?
- Я её страшным художническим заклятьем заклял - она, как клад от аминя, и рассыпалась.
А сам ключ тёще показывает.
Тётушка догадалась, что он девушку от первого отцова гнева укрыл, и обняла его.
Шепчет:
- Прости меня, - в тебе нежные чувства есть.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Пришёл дядя, по обычаю чаю напился и говорит:
- Ну, давай читать часослов в пятьдесят два листа?
Сели. А домашние все двери вокруг них затворили и на цыпочках ходят. Тётушка же то отойдет от дверей, то опять подойдёт, - всё подслушивает и всё крестится.
Наконец, как там что-то звякнет... Она поотбежала и спряталась.
- Объявил, - говорит, - объявил тайну! Теперь начнётся адское представление.
И точно: враз дверь растворилась, и дядя кричит:
- Шубу мне и большую палку!
Живописец его назад за руку и говорит:
- Что ты? Куда это?
Дядя говорит:
- Я в сумасшедший дом поеду чудотворца бить!
Тётушка за другими дверями застонала:
- Бегите, - говорит, - скорее в сумасшедший дом, чтобы батюшку Ивана Яковлевича спрятали!
И действительно, дядя бы его непременно избил, но зять-живописец страхом веры своей и этого удержал.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Стал зять вспоминать тестю, что у него есть ещё одна дочь.
- Ничего, - говорит, - той своя доля, а я Корейшу бить хочу. После пусть меня судят.
- Да я тебя, - говорит, - не судом стращаю, а ты посуди: какой вред Иван Яковлевич Ольге может сделать. Ведь это ужас, чем ты рискуешь!
Дядя остановился и задумался:
- Какой же, - говорит, - вред он может сделать?
- А как раз такой самый, какой вред он сделал Катечке.
Дядя поглядел и отвечает:
- Полно вздор городить! Разве он это может?
А живописец отвечает:
- Ну, ежели ты, как я вижу, неверующий, то делай, как знаешь, только потом не тужи и бедных девушек не виновать.
Дядя и остановился. А зять его втащил назад в комнату и начал уговаривать.