Пока я не успела опомниться, фотокор усадил меня возле корзины с продуктами и надел мне эту широкополую соломенную шляпу. Послышались непрерывные щелчки затвора.
- Алексей, - решила прервать его я, - хозяева могут прийти, а мы тут. Ты еще поживись чем-нибудь в корзине, и вообще будет прелестно!
- А что! Это мысль!
Пешехонов без стыда открыл корзину, радостно присвистнул в предвкушении, вытащил пару бутербродов и с удовольствием откусил от одного. Я только открывала рот, как рыба, вытащенная из воды. Мне и представить было страшно, что скажут люди, увидев нас, сидящими на их одеяле и поедающих их еду.
- Ты в своем уме? - опомнилась я и, выхватив из его рук бутерброд, потащила Алексея с поляны. Но он уперся как баран. Смахнув мою руку, прошел к столу с шампанским. Несмотря на то, что я умоляла его остановиться, он схватил бутылку и открыл ее. Я ахнула.
- Пешехонов! - воскликнула я. - Нет у тебя ни стыда, ни совести! Пойдем, я прошу тебя!
Алексей никак не реагировал на мои стенания. Он разлил напиток по бокалам и подошел ко мне.
- За Кению! - сказал он и подал мне один.
И в этот момент на нашу поляну с треском ввалился громила. Высокий, налысо бритый мужик, с плечами как у платяного шкафа. У него явно были не самые дружеские намерения на наш счет. Дальше все произошло так быстро, что я даже не успела оценить ситуацию. Пешехонов резко швырнул бокал с шампанским прямо ему в лицо, тот отскочил в сторону, вытирая глаза руками. Алексей, недолго думая, бросился на громилу, пока тот не успел опомниться, нанося апперкот ему под дых. Противник согнулся пополам, и фотокор мощно обрушил локоть на его спину. Громила зарычал, но потом неожиданно рванулся в сторону Пешехонова, который уже думал, что победил, и со всей силы врезал ему по лицу. Алексей, пропустив этот удар, упал без сознания. Я закричала и выронила бокал с шампанским, который до сих пор сжимала в руке. Забыв про угрозу, кинулась к Алексею. Склонившись над ним, увидела, что из его носа и губы течет кровь.
- Лёша, Лёша! - звала я его, гладя по голове и лицу, но он не приходил в себя. И тут я почувствовала, как в плечо меня будто ужалила пчела. Вскочила, опомнившись, взглянула на амбала - тот вызывающе смотрел на меня.
- Зачем вы так? - вопрошала я, до сих пор пребывая в твердой уверенности, что мужик разозлился из-за испорченного пикника. - Зачем? Мы заплатили бы и за шампанское и за ваши бутерброды, - я почувствовала жуткую слабость во всех конечностях, и только сейчас заметила шприц в руке незнакомца. Пока медленно оседала на землю, в голове пронеслась мысль, что, кажется, дело было вовсе не в корзине с продуктами и соломенной шляпке.