Как всегда ее почти не было видно за грудой бумаг и папок. Она подняла голову на звук открывающейся двери и, поняв все по моему лицу, спросила:
-- Вина или сразу чего покрепче?
-- Можно сразу яду, -- траурным тоном произнесла я и плюхнулась на диван.
-- Давай пока повременим с такими радикальными методами, -- ответила подруга, доставая из бара наполовину полную бутылку красного вина. -- Рассказывай, -- она передала мне фужер.
Я как на духу в красочных подробностях описала ей эту удручающую сцену.
-- Подстава, -- протянула Катрина.
-- Больше всего меня бесит, что Пешехонов даже не попытался помочь мне объясниться перед Вадимом.
-- А ты не думала, что он мог положить это фото в конверт специально?
-- Позлить Вадика? Но зачем?
-- О-о-о, ты плохо знаешь Пешехонова. Лично я такому не удивлюсь. Свободные художники -- порой такие странные... -- она покрутила пальцем у виска.
-- Да нет, я не думаю. Скорее всего, фото попало туда по ошибке. А он мало того, что не пересматривает материал перед подачей боссу, так еще и гад, -- надула губы я.
-- Да уж, ситуация, -- почесала затылок Катя, -- один ушел, другой обиделся, а ты... вообще не у корыта.
-- Спасибо, -- сказала я, допивая вино, -- умеешь ты поддержать и расставить все на свои места.
-- Работа у меня такая, -- улыбнулась подруга.
До конца рабочего дня ждала Надежнецкого в кабинете. Я прилежно, как никогда раньше, выполняла свои обязанности, то и дело подогревая кофе в надежде задобрить жениха. Даже сбегала в кондитерскую за пирожным. Он так и не появился. Звонить ему было страшно, но ровно в семь вечера я не выдержала и набрала его номер. Телефон зазвонил в кабинете, и я разочарованно повесила трубку на рычаг.
Пора было идти домой. Я неспешно собралась, вышла из здания и прыгнула в свое авто. Положила руки на руль и уставилась перед собой. Что мне делать? Ехать домой? Там будет тоскливо - мама вернулась в Ярославль. А, может, стоит плюнуть на все и пойти развлечься? Медленно, но уверенно я склонилась ко второму варианту. Недалеко от офиса открылся хороший ирландский паб, куда после работы частенько стали ходить наши сотрудники. Я надеялась встретить там кого-нибудь из них и весело провести время. Больше не хотелось думать о своих проблемах.
Решив обратно добираться на такси, я бросила машину на стоянке и направилась в паб. Внутри было шумно и многолюдно. Помещение было разделено на несколько залов. В первом кричали и гоготали болельщики, за кружкой пива просматривая матч на большом экране. Здесь я не осталась. В дальнем зале чаще всего собирались парочки. Они сидели за деревянными резными столами, тискаясь и шепча друг другу на ухо любовные признания. Сегодня же моей участью было оставаться посредине, там, где отдыхали компаниями или напивались в одиночку. Окинув беглым взглядом зал и не заметив ни одного знакомого лица, я направилась к барной стойке. В ожидании бокала сухого мартини рассматривала посетителей, что в столь приглушенном свете было затруднительно. Вдруг мое внимание привлек звонкий женский смех за дальним столиком в углу. Я невольно позавидовала ее веселому настроению. Сквозь дым от сигарет едва можно было разглядеть ее длинные крашенные белокурые локоны, которые она то и дело кокетливо отбрасывала назад. Она сидела в компании двоих мужчин, и, естественно, тут же показалась мне вертлявой и вульгарной! Не знаю, почему меня так зацепила эта девица, но раздражала она безумно. Один из кавалеров, явно кокетничая, рассказывал что-то, наклоняясь к ее уху. Видимо, именно это ее и веселило. Я залпом выпила свой мартини и заказала еще. Тем временем от стола с блондинкой отделился силуэт мужчины, который меньше всего принимал участие в разговоре. Он неспешно направился к барной стойке и, чем ближе подходил, тем сильнее сжималось мое сердце. Это был