— Признаю, слега перебрал с пиротехникой. Статист, дурак, бросил два заряда, а не один. Вот и жахнуло.
— Жахнуло знатно. В соседних домах как бы стекла не повылетали. Народ и так сейчас встревожен вестями с фронта, а тут вы еще со своими съемками. Но вынужден признать, вышло недурно. Весьма.
Зинштейн шутливо поклонился, развел руками.
— Сергей Михайлович, может, коньячку за знакомство? Исключительно полезно для внутреннего сугрева после обеда и душевного равновесия. А?
Уволенный пиросценарист остро посмотрел на Щепкина, развел руками:
— Извиняюсь, пока на мели. Причину сами видели и слышали.
— Так я угощаю. В чем проблема?
Половой примчался на зов капитана, выслушал, бормотнул «сей момент» и действительно вернулся через пару минут, неся поднос с двумя рюмками. Живо прибрал пустую посуду, поклонился и пропал.
Выпили, отсалютовав друг другу на европейский манер, без всегдашнего русского чоканья.
— А что же теперь, Сергей Михайлович? Смените команду?
— Простите? — не понял Зинштейн.
— Спортивный термин. Перейдете к другому режиссеру. В Питере сейчас хватает маститых…
Зинштейн брезгливо поморщился.
— Увольте. Опять бегать на поводу у новой знаменитости? Снимать типажные картины о неразделенной любви и пылкой страсти? Помогать ставить безвкусицы в стиле дешевых американских боевичков? Впрочем… — Зинштейн посмотрел на пустой стол. — Голодный желудок чужд излишней щепетильности. Может, и пойду.
— А если попробовать собственные силы? Вы же об этом мечтаете?!
Зинштейн покачал головой:
— Мечтаю!.. Какое пошлое слово. Мещанская сказка для бедных волей, для моральных импотентов. Я творю шедевры и создаю легенду! Пусть в мыслях, пусть вчерне, но творю! Зная, что однажды смогу это воплотить в жизни! Я отвергаю спорные условности старого искусства и иду вперед, к новым реалиям.
— Да, эти реалии я сегодня видел, — прервал заумную тираду собеседника Щепкин. — До сих пор в ушах звон. Впрочем, вы правы, не стоит ограничивать себя нынешним днем. Хотя само искусство синематографа весьма молодо.
— Тот, кто не стремится вперед, рискуя и экспериментируя, неизменно откатывается назад, — враз поскучнел Зинштейн. — День простоя приносит годы разочарований. Нельзя вечно мыслить одними и теми же категориями. Однако сейчас на пути моих… замыслов стоит одно небольшое, но значительно препятствие. Именуется оно просто — наличность. Капитал! Без которого все замыслы и планы просто тлен.
Похоже, этот спич Зинштейн готовил к какому-то разговору, может, даже с незабвенным Львом Яновичем, изгнавшим его днем с площадки. Однако на Щепкина особого впечатления спич не произвел. Но дал ответ на интересующий вопрос.