— А они… того… не опасны? — спросил кто-то, Кравцов рассмеялся.
— Попробуйте, подержите в руках! Он оглядел нас.
— Ну, кто решится?
К чести наших ребят, надо сказать, что никто не испугался. Все шагнули вперед, к чемодану.
— Вы только окна закройте, — сказал Кравцов, показывая на иллюминаторы. — Мои зверушки могут улететь. У них такой характер… строптивый.
Я осторожно взял из чемодана сиреневую молнию. Странное это было, доложу вам, ощущение! Будто вы пытаетесь удержать в руках каплю ртути. Вроде и есть что-то в руке, а чуть нажмешь — ускользает… Молнии весили не больше, чем детские воздушные шарики. Сиреневая молния оказалась совсем холодной, а красную трудно было удержав в руках. Наш кок, схвативший ее, сейчас же бросил обратно в чемодан.
— Осторожнее, товарищи, пожалуйста, осторожнее — повторял Кравцов, — с ними нужно обращаться аккуратно, нежно. Сейчас я вам объясню, что они собой представляют.
Но продолжить объяснение ему не удалось. Нас— Кравцова и меня — позвали наверх, к капитану. Кравцов сложил молнии в чемодан, и мы пошли на мостик.
— Вот он, ваш «Пытливый»— сказал Воробейчик. — Полюбуйтесь.
Любоваться, собственно, было не на что. Из воды торчали только верхушки мачт. «Пытливый», напоровшись на скалы, затонул метрах в ста от острова Сломанная Челюсть. Здесь мне придется сказать несколько слов об этом острове. Представьте себе две скалистые гряды, поднявшиеся из моря и протянувшиеся параллельно друг другу на четверть мили. Скалы были черные, невысокие и торчали, как изломанные зубы. Я хорошо знал эту Сломанную Челюсть. Здесь погибло немало кораблей. В шторм волны свободно гуляли над скалами, а огонь небольшого маячка, установленного на одной из скал, был плохо виден. Да, Сломанная Челюсть умела крепко кусаться!
— Глубина небольшая, — сказал капитан. — Метров пять-шесть. Ну, что вы думаете, старшина? Сможем мы вытащить эти молнии? Заметьте, пожалуйста, дело добровольное. Так мне из управления радировали. Кто знает, как они себя будут вести под водой…
— Да, очень интересно, — подхватил Кравцов. — Мы таких экспериментов еще не ставили. Пока, надо полагать, молнии сохранились, но… Если одна взорвется, грохнут и все остальные. Тогда от этого островка только дым останется… Знаете что? — он обернулся к капитану. — Дайте мне акваланг, я сам полезу. Я могу. Ну, идет?
Воробейчик долго жевал губами, потом спросил меня:
— Как вы думаете?
Я ответил, что готов спуститься. Но если Кравцов действительно может пользоваться аквалангом, то лучше идти вдвоем, потому что у этих молний, как заметил сам Кравцов, строптивый характер.