Когда Вера смотрела на него, она видела человека, стоящего возле скамьи подсудимых — молодого человека с белокурыми волосами и синими глазами и озадаченным испуганным лицом. Эдвард Ситон. И в своем воображении она рисовала старые руки судьи, надевающие на его голову черную шапочку,[28] и слышала, как он начинает выносить приговор… Через некоторое время Вера медленно прошлась к морю. Она направилась в самый дальний конец острова, где сидел старик, не сводя глаз с горизонта. Генерал Макартур пошевелился при ее приближении. Он посмотрел на нее, в его глазах странно перемешались вопросительное и опасливое выражения. Его взгляд поразил и напугал Веру. Он минуты две пристально смотрел на нее.
Она подумала: «Как странно! Как будто он знал…»
Он сказал:
— А, это вы! Вы пришли…
Вера села рядом с ним и сказала:
— Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?
Он кивнул.
— Да, — сказал он. — Это приятно. Думаю, это место подходит для того, чтобы ждать.
— Ждать? — резко произнесла Вера. — Чего вы ждете?
Он мягко ответил:
— Конца. Но, думаю, вы сами это знаете, не так ли? Ведь такова правда, а? Мы все ждем конца.
Она обеспокоенно заявила:
— Что вы имеете в виду?
Генерал Макартур сурово сказал:
— Никто из нас острова не оставит. Таков план. Конечно, вы прекрасно это знаете. Возможно, вы просто не поймете, какое это облегчение!
Вера удивленно спросила:
— Облегчение?
Он ответил:
— Да. Конечно, вы очень молоды… вы еще не понимаете. Но поймете! Вы тоже почувствуете это благословенное облегчение, когда узнаете, что все кончено… что больше не надо нести свое бремя. В один прекрасный день вы это почувствуете…
Вера хрипло произнесла:
— Я вас не понимаю…
Ее пальцы судорожно дрожали. Неожиданно она испугалась этого спокойного старого солдата.
Он задумчиво сказал:
— Видите ли, я любил Лесли. Я очень ее любил…
Вера спросила:
— Лесли — это ваша жена?
— Да, моя жена… Я любил ее и гордился ею. Она была такой милой и такой веселой.
Он помолчал несколько минут и потом добавил:
— Да, я любил Лесли. Вот почему я это сделал.
Вера сказала:
— Вы имеете в виду… — и смолкла.
Генерал Макартур медленно кивнул.
— Теперь не следует ничего скрывать — теперь, когда мы все вскоре умрем. Я послал Ричмонда на смерть. Наверное, в определенном отношении это было убийство. Странно. Убийство, а ведь я всегда был таким законопослушным человеком! Но тогда все виделось мне совсем иначе. Я не испытывал сожаления. «Поделом ему!» — вот что я думал. Но потом…
Твердым голосом Вера произнесла:
— Ну-с, и потом?
Он рассеянно покачал головой. У него был озадаченный и немного расстроенный вид.