Пятнышки румянца загорелись на щеках Эмили Брент. Она прекратила вязать и сказала:
— Это возмутительно!
Безжалостный тихий голос продолжил:
— Когда мы вернулись в эту комнату, вы, мисс Брент, склонились над женщиной на софе.
Эмили Брент сказала:
— Разве обычная человечность считается криминальным преступлением?
Господин судья Уогрейв продолжил:
— Я только устанавливаю факты. В комнату вошел Роджерс с бренди, в которое, конечно, он мог с легкостью подмешать яд. Бренди дали женщине, и вскоре ее муж и доктор Армстронг помогли ей добраться до постели, после чего доктор Армстронг дал ей успокаивающее.
Блор сказал:
— Именно. Абсолютно. И тем самым из числа подозреваемых выпадают судья, мистер Ломбард, я сам и мисс Клэйторн.
Он говорил громким ликующим голосом. Господин судья Уогрейв, устремив на него ледяной взгляд, прошептал:
— Разве? Нам следует принять в расчет каждую возможность.
Блор уставился на него и сказал:
— До меня не дошло.
Господин судья Уогрейв сказал:
— Миссис Роджерс лежит в постели наверху в своей комнате. Успокаивающее, которое дал ей доктор, начинает действовать. Она сонная и уступчивая. Предположим, в данный момент раздается стук в дверь, и кто-то входит, принеся ей, скажем, таблетку или дозу жидкого лекарства, и говорит: «Доктор велит вам это принять». Вы можете себе представить хоть на одну минутку, что она не проглотит отраву послушно, даже не подумав дважды?
Наступило молчание. Блор зашаркал ногами и нахмурился. Филип Ломбард заявил:
— Не верю я вашей истории. Кроме того, никто из нас многие часы не оставлял этой комнаты. Смерть Марстона и все такое.
Судья сказал:
— Кто-то мог выйти из ее или его спальни позднее.
Ломбард возразил:
— Но тогда там уже был бы Роджерс.
Доктор Армстронг пошевелился.
— Нет, — сказал он. — Роджерс спустился вниз, чтобы убраться в столовой и буфетной. Тогда любой мог бы незаметно для остальных зайти в комнату женщины.
Эмили Брент спросила:
— Разумеется, доктор, к тому времени она, должно быть, уже крепко спала благодаря лекарству, которое вы ей дали?
— По всей вероятности, да. Но не наверняка. Пока не сделаешь пациенту несколько предписаний, невозможно предугадать его реакцию на разные лекарства. Иногда проходит значительный период времени прежде, чем успокаивающее начинает действовать. Все зависит от реакции пациента на определенное лекарство.
Ломбард сказал:
— Конечно, иначе вы и не можете говорить, доктор. Вас это отлично устраивает, да?
Снова лицо Армстронга потемнело от гнева.
Но опять бесстрастный, ледяной тихий голос остановил слова, готовые сорваться с его губ.