Ломбард сказал:
— О, вообще-то, я не люблю держать пари. И, во всяком случае, если вы будете мертвы, платы я не получу.
— Послушайте, Ломбард, что вы имеете в виду?
Филип Ломбард обнажил свои зубы и сказал:
— Я имею в виду, мой дорогой Блор, что, по моему мнению, у вас нет никаких шансов!
Что?
— То, что вы лишены воображения, делает вас сидячей мишенью. У. Н. Оуэн же одарен богатейшим воображением и сможет заткнуть вас за пояс в любой момент, когда он или она этого захочет.
Лицо Блора стало малиновым. Он сердито потребовал:
— А что вы сами?
Лицо Филипа Ломбарда стало жестоким и опасным, и он ответил:
— Воображения у меня предостаточно. Я не раз попадал в переделки и всегда выпутывался! По-моему… не хотел бы ручаться, но я думаю, что выпутаюсь и на сей раз.
V
Яичница жарилась на сковороде. Вера, поджаривая хлеб, подумала про себя: «Почему я выставила себя истеричной дурой? Это была ошибка. Спокойней, моя девочка, спокойней».
В конце концов, она всегда гордилась своим хладнокровием! «Мисс Клэйторн вела себя удивительно — держала себя в руках и сразу поплыла за Сириллом».
Зачем теперь об этом думать? Все кончено… кончено… Сирилл исчез задолго до того, как она приблизилась к скале. Она почувствовала, как течение подхватывает ее, уносит в море. Она не стала сопротивляться… плыла спокойно, размеренно — до тех пор, пока, наконец, не прибыла лодка…
Ее хвалили за храбрость и выдержку. Но не Хьюго. Хьюго просто смотрел на нее…
Господи, какую боль даже сейчас причиняют мысли о Хьюго…
Где он был? Что он делал? Он помолвлен, женат?
Эмили Брент резко сказала:
— Вера, тост подгорает…
— О, простите, мисс Брент верно. Какая я глупая!
Эмили Брент вынула последнее яйцо из шипящего жира.
Вера, наткнув на вилку для приготовления тостов новый кусок хлеба, с любопытством заметила:
— Вы так изумительно спокойны, мисс Брент.
Эмили Брент ответила, сжав губы:
— Я была воспитана держать себя в руках и никогда не поднимать шума из ничего.
Вера машинально подумала: «Подавлена в детстве… Это многое объясняет…».
Она спросила:
— Вы не боитесь? — помолчала и потом добавила: — Или вы не возражаете умереть?
Умереть! Словно маленький буравчик вгрызся в броню, окружавшую мозг Эмили Брент. Умереть? Но она не собиралась умирать! Другие должны умереть да, но не она, не Эмили Брент. Эта девушка ничего не понимает! Эмили не боялась: естественно, никто из Брентов ничего не боялся. Все ее родственники и предки были военными. Они стойко смотрели смерти в лицо. Они жили праведно, как и она, Эмили Брент… Она никогда на совершала ничего постыдного. И посему, естественно, она не собиралась умирать…