— Эге, брат, — сказал ему, — так ты со стола свалишься. Не замечу и наступить на тебя могу…
Я принес из спальни стакан и, ухватив краба двумя пальцами, опустил его на донышко. Маленький гость поскреб-поскреб лапками стенки и успокоился. Тогда я поставил стакан на стол, включил лампу — краб не шевельнулся, свет его не беспокоил — и стал писать сестренке письмо.
Но дело подвигалось плохо. Написал, что погода отличная, здоровье тоже, рыба ловится хорошо, посчитал, сколько дней осталось до прихода в порт, и об этом написал. Потом долго сидел, подумывая, о чем бы таком еще сообщить Люське, но в голову ничего не приходило. Я стал мечтать о предстоящем отпуске, небольшом катерке, давно задумал его построить, еще тогда, в те времена. Галка, правда, хотела яхту, но потом мы сошлись на том, что пусть будут и паруса, и двигатель. Сейчас… Смешно. А сейчас у меня нет никого, с кем захотел бы уйти в это личное плаванье.
Я постучал пальцем по стакану.
— Скучно тебе, парень, — сказал крабу. — Ничего не поделаешь. Если отпущу тебя, назад дороги нету, отрезаны пути-то…
И тут вдруг осознал, что вот и у меня, капитана Волкова, нету назад дороги, ничего не изменить, не застопорить машину, не лечь на обратный курс. Все, что было, уже случилось, и старого не вернуть никогда.
А ведь думал, что избавился от этих мыслей, ан нет, крепко сидит заноза. И к чему это я расслабился?.. Лед проклятый да этот неожиданный гость. Я вздохнул, повернул в пальцах ручку, отложил в сторону, снова постучал по стакану. Черные глазки краба пристально глядели на меня.
— Тебе не понять этого, малыш… Не нашего племени-роду.
«А попробуй расскажи», — ответил мне маленький краб.
— Ты знаешь, что все мы, люди, делимся на тех, кто жив, кто умер, и тех, кто ходит в море… Это не мои слова, маленький краб. Их произнес любомудр Анахарсис, много веков тому назад. Тогда действительно «уйти в море» означало — перейти в другое измерение. А сейчас, думаешь, легче? Нет, мы больше не умираем от цинги и тропической лихорадки, не опасаемся кровожадных туземцев на неизвестном берегу. Нас не глотают чудовищные змеи, не соблазняют сирены, исчезла альтернатива: Сцилла или Харибда… И кормят на море санаторно… Жилье порой получше берегового, и на заработки жаловаться грех. Только неизбывна тоска по земле, по тем, кого там оставил. И тонем подчас, как в старое доброе время, смертельный ужас пучины по-прежнему витает над равнодушными волнами океана. Может быть, даже сложнее стало умирать в наши дни. Растягивается агония корабля, разрывает сердце, не дают примириться с неизбежным призрачные надежда и вера в могущество цивилизации. С мистическим трепетом ждешь ты прихода трех недолгих минут молчания в эфире… Но спасенье запаздывает или не приходит вовсе. И тогда поглощает тебя Большое Молчанье… Но ты ведь верил, что другие помогут! Нет ничего страшнее разочарования, постигшего тебя в предсмертные мгновения. Прежде было легче… Моряки не ждали помощи со стороны. Они вверяли себя Богу и собственному мастерству… А есть ли у крабов загробное царство?