Следующее траление принесло уже полцентнера сельди. Андрей Петрович, руководитель экспедиции, сварил из сельди отменную уху, пригласил меня отведать. Рассказал, о чем толкуют мои ребята на траловой палубе. Он ведь больше общается с матросами, нежели я.
Один из добытчиков говорит:
— Море всегда накормит. Никогда его не брошу.
— А мне лишь карман поднабить, — ответил второй. — Поднаколочу бабок — и на берег.
— На машину коплю, — вздохнул третий. — Повезет в этом рейсе — должно хватить уже…
— С Волковым пролова не бывает, — сказал кто-то еще.
— Эх, вы, мать вашу эдак, — обложил всех трал-мастер. — К морю относитесь, как к проститутке. Удовлетворились — и в сторону. Волосаны!
Тринадцатый день рейса. Ночью приснилась Галка. И стало мне так грустно, во сне еще грустно, защемило сердце, по-моему даже плакал. Проснулся на смене вахт второго штурмана и старпома, понял, что больше не уснуть, оделся и вышел на мостик.
Траулер шел сквозь группу других кораблей. Собрались здесь в основном дрифтеры. Они с вечера выметали сети и теперь качались на них. Зыбь от позавчерашнего шторма еще не улеглась. В этом сонмище огней и буев, ограждающих дрифтерные сетные порядки, нам нечего делать, трал здесь не спустишь…
— Идем на южный край группы, Игорь Васильевич, — доложил старпом. — Оно, конешное дело, рыбы там — кот наплакал… Вся рыба здесь.
Он обвел рукою вокруг. Со всех сторон горизонта пестрели рыболовные огни собравшихся сюда со всей Европы дрифтеров.
— Да только с тралом нам в эдакой каше и милю не пройти…
— А зачем вам рыба? — подал голос дежурный научник. — Пока мы на борту — план для вас не существует, вам экспедиционные идут…
— Ваших экспедиционных едва хватит на приличный разгон в «Полярных зорях», — буркнул мой чиф-мейт[20].— Ишь ты, рыба не нужна… Рыбаку она всегда надобна. Сам ли он по себе, или с вами, лоботрясами, болтается в океане, как дерьмо в проруби…
— Да если б не мы, — начал было научник, но я прошел на середину мостика, и по виду моему они поняли, что дальнейших препирательств не допущу, оба умолкли.
«Рано собачитесь, — подумал я. — Ведь всего лишь тринадцатый день рейса…»
Во время завтрака в кают-компании Андрей Петрович принялся рассказывать об овцебыках. Он видел их на Шпицбергене, фотографировал. Сейчас принес снимки, восхищался их, овцебыков, невозмутимостью и своеобразной красотой.
— Реликтовые животные! Современники мамонтов! А какая шерсть… Сплошняком!
— Отрез на валенки, — подал реплику электронавигатор.
Мне он явно не нравился, суетлив больно, всюду обходится без мыла. Вот и сейчас, увидел, как он выскользнул из-за стола, не спросив, между прочим, разрешения у меня, ладно, морковку ему начищу позднее, и вот из репродуктора грянуло: «То ли буйвол, то ли бык, то ли тур…»