Мне никогда не приходилось прежде задумываться над существом отцовского чувства. И, увидев впервые Светку, я с особой болью вновь ощутил детские годы, прожитые без отца… Когда окончилась война и в город стали возвращаться фронтовики, я часами бродил по станционному перрону, украдкой всматриваясь в лица солдат, увешанных орденами и медалями. Я искал среди них отца, хотя и знал, что он никогда не приедет в Моздок, что у него другая семья, растут уже две дочери и нам никогда не быть вместе, мне, маме, Люське и нашему отцу. Ведь и наш-то он только потому, что мы носим его фамилию и в нас с сестренкой течет его, Василия Волкова, кровь. И тем не менее я ждал чуда. За три километра от нашего дома ходил на железнодорожную станцию и, пристроившись в сторонке, чтоб никому не мешать, часами наблюдал за чужой радостью. И надеялся… На что я, собственно говоря, мог надеяться?
Во время войны дети рано взрослеют. Ведь все беды взрослых случаются у них на глазах. И уже тогда мне были известны случаи: живые отцы не возвращались с войны к старым семьям, обзаводились на фронте молодыми подругами, начинали с ними новую жизнь. Бывало и такое… А наши отношения с отцом прервались еще до войны. Так чего ради он поедет к нам в Моздок, а не в далекий алтайский Бийск, где осталась его Зина с дочками? И все-таки едва ли не каждый день я уходил на железнодорожную станцию и ждал, ждал, ждал…
Теперь вот и сам отец. Я носил ненаглядную дочь на руках, и мне хотелось оказаться на миг в обличье собственного отца и его сердцем почувствовать то, что испытывал он в былые годы, когда держал на руках меня.
Когда я вспоминал об этом, мне подумалось вдруг, что вот ради Галки не покинул моря. Но может быть, я смог бы сделать это ради ребенка?..
…В день отхода в рейс я уговорил беременную Галку остаться дома.
— Стесняешься моего вида, да? — полузло-полушутливо спросила она. — Потерпи… Вернешься из рейса, будет ребенку два с половиной месяца.
Но тогда я вернулся через двести десять суток…
С самого начала мы с Галкой ждали сына. Но родилась Светка, и я как-то забыл о том, что нам хотелось наследника, парня.
С появлением Светки жизнь наша словно бы вошла в нормальную колею. До рождения дочки я все чаще и чаще замечал, как рыскает из стороны в сторону наша семейная ладья. Правда, тогда я не придавал этому значения, думал: вот будет ребенок, и все это у Галки пройдет. Сейчас понимаю, что дело было, видимо, не только в этом, но кто ж его знал, как оно все в конце концов обернется…
…Женщина с янтарем на ладонях грустно улыбалась мне со стены. «Лишние мы с тобою здесь, на этом лживом празднике, подружка, — мысленно обратился я к ней и огляделся с тоскою вокруг. — Зачем тебя заперли в капище жидкого дьявола, где поклонники его добровольно впадают в безумье?.. Тебя насильно перенесли с желтых дюн Куршской косы или с Паланги, а я добровольно пришел сюда, чтобы положить свою память на плаху».