Пока шли Балтикой, он все мои вахты простаивал на мостике, приглядывался, иной раз словно бы невзначай ронял замечания о том, что вот лучше взять пеленг на тот маяк или на этот, а здесь, мол, район интенсивного судоходства, скажите матросу, пусть повнимательней наблюдает вокруг, или отсюда уже хорошо слышны сигналы радиомаяка на мысе Скаген, попробуйте прикинуть радиопеленг.
В общем, старик вводил меня в настоящую штурманскую работу и делал это словно бы между прочим, так что уже с первых вахт я почувствовал себя на мостике уверенно и быстро освоился с тем, что изучал в теории и закреплял на практике.
Но ясно, что одно дело — когда ты вроде гостя на мостике, крутишься под ногами у настоящих штурманов с секстаном в руках и лезешь к ним в карту со своим карандашом, а совсем другое — знать, что этот настоящий штурман — ты сам и в твою спину испытующе глядят глаза капитана, решающего сейчас, достоин ли ты доверия в предстоящем рейсе или не достоин…
Остались за кормой Датские проливы, мы вышли в Северное море и огибали южную часть Скандинавского полуострова. В двадцать часов я заступил на свою «детскую» вахту. Фролов был уже на мостике. Когда я вошел, он о чем-то спорил со старпомом. Я принял у старпома место на карте, он показал мне приметные возвышенности и маяки, рассказал навигационную обстановку и, пожелав доброй вахты, ушел.
Через час стемнело.
Я видел, что берег остается позади, скоро скроются маяки, буду переходить на радиопеленгование. Сказал об этом капитану, но тот промолчал.
В двадцать два часа в последний раз определил место судна. Фролов прикинул его циркулем на карте, «поколдовал» над нею, потом положил на карту линейку и провел от последней точки курс на север.
— Рассчитайте, Игорь Васильевич, компасный курс, — сказал он, — и задайте его рулевому…
Я снял с карты истинный курс, определив склонение компаса в этом районе, рассчитал магнитный, выбрал из таблицы девиацию компаса и определил компасный курс. Потом полез на мостик к главному компасу и стал через переговорную трубу отдавать команды рулевому, чтоб он ворочал вправо и выходил на новый курс. Когда траулер лежал на курсе, крикнул: «Так держать!» — и спустился в рубку.
Капитана там не было.
— Где капитан? — спросил я рулевого.
— Вниз ушел, — ответил матрос.
— Что он сказал?
— А ничего… Услышал, как вы крикнули: «Так держать!» — заглянул ко мне в картушку компаса и пошел вниз…
Я растерялся. Конечно, давно готовился к тому, что когда-нибудь останусь на мостике один, но так вот неожиданно это случилось… И Фролов ничего не сказал… На мгновение показалось, что я беспомощный котенок, заброшенный в лужу, и подумал, не послать ли матроса за капитаном… Потом вошел в рубку, постоял над картой, снова пересчитал перевод курса, все сходилось, вдруг вспомнил, как не любят капитаны, когда помощники торчат в рубке, и выскочил на мостик.