МЛАДЕНЕЦ из списка, конечно, я сам.
Я помнил свой давний кошмар. О том, как рождался на свет. Я помнил, как лежал в колыбельке, трех дней от роду, и орал во всю глотку, возмущаясь, что меня вытолкнули в этот мир; давление, холод, натужные крики — в жизнь. Я помнил мамину грудь. Помнил доктора, на четвертый день моей жизни. Помнил, как он наклонился надо мной со скальпелем, чтобы сделать мне обрезание. Я все помнил, я помнил.
Я изменил название — не МЛАДЕНЕЦ, а «Маленький убийца». Рассказ был включен в десятки антологий. И я прожил эту историю — или часть этой истории — с первого часа жизни и дальше, но по-настоящему вспомнил ее и схватил, когда мне было уже за двадцать.
Написал ли я рассказы на основе всех, до единого, слов из моих многостраничных списков?
Не всех. Но большую часть я задействовал. ЛАЗ В ПОТОЛКЕ, внесенный в список в 1942 или 1943 году, проявился только три года назад как рассказ в «Omni».
Еще одна история обо мне и моем псе дожидалась своего часа больше полувека. В рассказе «От греха моего очисти меня» я возвращаюсь назад во времени и вспоминаю, как двенадцатилетним мальчишкой побил своего пса, чего я себе никогда не мог простить. Я написал рассказ, чтобы, наконец, разъяснить этого жестокого, унылого мальчишку и уже навсегда оставить в прошлом призрак его самого и призрак моего любимого пса. Кстати, это был тот же пес, который привел «компанию» с кладбища в «Гонце».
Все эти годы моим учителем, наряду с Ли Брэкетт, был Генри Каттнер. Он советовал авторов — Кэтрин Энн Портер, Джон Кольер, Юдора Уэлти — и книги — «Потерянный уикенд», «На вкус и цвет», «Дождь в дверном проеме», — которые надо читать и по которым надо учиться.
По ходу дела он познакомил меня с книгой Шервуда Андерсона «Уайнсбург, Огайо». Закончив читать, я сказал себе: «Мне бы хотелось когда-нибудь написать роман с действием на Марсе, с похожими героями». Я тут же настрочил список, какого сорта людей мне бы хотелось поселить на Марсе и посмотреть, что из этого получится.
Я забыл о «Уайнсбурге, Огайо» и своем списке. За многие годы я написал цикл рассказов о Красной планете. Однажды я поднял глаза и увидел, что книга завершена, список укомплектован, и «Марсианские хроники» отправились в типографию.
Вот как-то так. Если вкратце: вереницы имен существительных, изредка с прилагательными, которые обозначали неизвестную территорию, неоткрытые земли, немного о Смерти, все остальное — о Жизни. Если бы я не придумал эти рекомендации для Открытий, никогда бы я не стал тем, кем стал — любителем археологических или антропологических диковин, всеядной сорокой.