Но когда шли радиоактивные дожди, то приходилось отказываться даже и от этого небогатого урожая.
Но тут уже ничего нельзя было поделать, ядерная война уже случилась, теперь нужно было только выживать.
Впрочем, надо признать, что к радиоактивности как-то уже привыкли, как к неизбежному злу, а вот к постоянному голоду пока не получалось. В его городе тоже было не все так хорошо, как он рассказывал, но в любом случае жить там было лучше, чем здесь.
Вик должно быть ел то, что находил в развалинах магазинов, но все это было очень радиоактивным, и даже было странно, что он все ещё был жив. Может, он действительно умел как-то определять, что есть можно, а что нельзя?
— Кстати, — сказал Майк. — Ты сказал, что ты был студентом, но не сказал, где учился?
— Я учился в Москве, там же и жил, — ответил Вик. — А Москву, ты, наверно, знаешь, первой разбомбили. И не спасла ни самая лучшая в мире противоракетная оборона, ни спутники, ни современная система слежения.
Когда это случилось, я находился в этом городе. Один из сокурсников меня пригласил к себе погостить, благо были каникулы.
— Но здесь тоже были взрывы, — сказал Майк. — Ты точно таким же образом мог умереть и здесь.
— Были и здесь взрывы, — грустно усмехнулся Вик. — Ракета с ядерным зарядом упала на соседний промышленный городок, от него ничего не осталось, только ровная оплавленная площадка с большой ямой посередине.
Люди, те, кто остались в живых после огненной и взрывной волны, побежали отсюда, кто куда мог. А мне, куда было бежать?
Тогда уже было известно о бомбардировках Москвы, о том, что на неё сбросили шесть ядерных бомб.
— Это бомбы сбрасывают, — поправил Майк. — А на Москву упали ракеты, и не шесть, а гораздо больше, просто большую часть сбили на подлете.
— Какая разница? — вздохнул Вик. — Все равно от Москвы остались такие же, как и здесь, радиоактивные развалины, а там жили все мои родственники. Вряд ли кто-то из них остался в живых…
А если бы и остались, то чем они мне могли помочь? Я умирал здесь, они там. Самолеты не летали, поезда не ходили, дороги все разрушены, и никакой связи: ни телефонов, ни радио, ни телевидения…
Так я здесь и остался. Сначала было страшно и очень одиноко, потом я привык.
— Невеселая история, и очень глупая, — покачал головой Майк. — Ты, живя здесь, столько радиации получил, что скоро умрешь от рака, или от какой другой болезни.
— Мы все умрем, рано или поздно, вечно никто жить не будет, — ответил Вик. — А куда бы я ни пошел, везде одно и тоже, ядерные бомбы сыпались по всей стране.
— Не бомбы, а ракеты, — снова поправил Майк. — А как же твой сокурсник? Как получилось, что ты здесь остался один?