— Вы хотите поговорить со мной? — спросила она, чувствуя, как неудержимо колотится сердце, но стараясь говорить как можно спокойнее.
— Вы никогда не поднимаетесь наверх, — тихо заметил он.
Это был упрек. Амелия не смела поднять глаза и встретиться с мрачным взглядом Гренвилла.
— Это — личные покои. Не думаю, что мне стоит там появляться.
— Я против этого не возражаю.
Амелия знала, что за ужином Саймон пил красное вино.
— Мы ведь пытаемся придерживаться некоторой формальности в общении.
— Вы это так называете? — Ее замечание, похоже, позабавило его. — Вы избегаете меня с тех пор, как застали спящим на диване в моем кабинете.
Что это значило? Ошибки быть не могло: он намекал на случившийся тогда поцелуй.
— Я пытаюсь выполнять свои обязанности экономки. В последнее время вы тоже избегаете меня, так что совершенно понятно: вы действительно ставите благополучие детей во главу угла!
— Полагаю, я сохранял должную дистанцию. Но я не забыл ту нашу встречу. — Он отставил чашку в сторону. — Мне было бы приятно, Амелия, если бы вы почитали мальчикам на ночь. Им необходимо ваше внимание, а их потребности гораздо важнее моих.
Она боролась с собой, пытаясь собраться с духом.
— Благодарю вас. С удовольствием сделала бы это.
— Вы боитесь, что я буду навязывать вам свое общество, пока вы будете у них?
Не успела Амелия притвориться, что это не так и начать все отрицать, как он сказал:
— Я хочу, чтобы вы были откровенны.
— Да, — выдохнула она.
Гренвилл опустил глаза, уставившись на стол.
— Может быть, мне тоже хочется послушать сказку. Только и всего.
Амелия внимательно посмотрела на Гренвилла. Ему так долго отказывали в общении с детьми, и он так отчаянно хотел быть со своей семьей… Возможно, он действительно просто хотел провести еще немного времени с близкими.
Наверное, он был одинок.
Гренвилл внезапно поднялся из-за стола.
— Как прошел ваш визит к сестре?
Амелия глубоко вздохнула, потрясенная собственными мыслями. Она твердо решила пригласить Гренвилла присоединиться к чтению сказки на ночь.
— Я была очень рада увидеться с ней.
Гренвилл встал и обогнул стол.
— И она одобряет ваше решение занять место экономки в моем доме?
Амелия ни за что не призналась бы Гренвиллу, что ее сестра затаила на него злобу.
— Она понимает, почему я заняла это место.
— Насколько я помню, вы очень близки. Выходит, она забыла прошлое? Или простила его?
Амелии не хотелось лгать. Когда она замялась, Гренвилл вскричал:
— О нет! Значит, вы обсуждали прошлое — вы обсуждали меня.
— Я объяснила ей, в какое трудное положение попали ваши дети. Она, естественно, очень беспокоится за них, — твердо стояла на своем Амелия.