Саймон вспомнил свою последнюю беседу с Лукасом. Они пропустили по бокальчику прошлым летом, когда Саймон ненадолго вернулся на родину. Тогда они говорили только о событиях во Франции и о том, как они отразились на Великобритании. В сущности, насколько помнил Саймон, они никогда не обсуждали личных вопросов за эти три года или что-то вроде того с тех пор, как стали тайными союзниками в шпионской деятельности под руководством Уорлока.
— Она вот-вот раскроет вас, — заметил Лукас.
— Я слышал. Она щедро потчевала вас историями о моем странном поведении.
Саймон хотел казаться безразличным, поэтому небрежно подернул плечами. Но Амелия была самой решительной женщиной, которую он знал, и Саймон начинал всерьез опасаться, что она не станет отбрасывать факты, которые сами плыли ей в руки. Да и его поведение этому не способствовало. У Саймона все внутри сжималось от страха при воспоминании о том, как прошлым вечером он приставил пистолет к виску Амелии.
— Она что-то подозревает.
— Да, подозревает, — тихо подтвердил Саймон. Визит Грейстоуна к своей сестре нисколько не удивил его. Саймон ожидал, что Грейстоун рано или поздно навестит Амелию и будет рьяно возражать против ее решения стать экономкой в этом доме. — Ваша сестра довольно любознательна и очень умна.
Лукас подошел к нему.
— Вы утратили всякий здравый смысл, когда привели ее в свой дом. Но, откровенно говоря, Гренвилл, в данный момент мне совершенно все равно, узнает ли Амелия, чем вы занимаетесь. Меня беспокоит то, что вы подвергли ее опасности, пригласив в свой дом. — Его серые глаза сверкнули.
Внешне Саймон оставался спокойным. Но Лукас только что высказал его собственные опасения.
— В каком смысле?
— В каком смысле?! — взорвался Грейстоун. — Прошлым летом радикалы здесь, в городе, пытались использовать Амелию в борьбе против Джулианны! — Саймон вздрогнул от неожиданности, а Лукас в ярости продолжил: — Джулианну просили шпионить для якобинцев. Когда она отказалась, Амелии и нашей матери стали угрожать. Именно поэтому Гарретт находится при них неотлучно!
— Я не знал, — медленно произнес Саймон. Он по-прежнему пытался держаться хладнокровно, но почувствовал, как вспыхнул до корней волос. Неужели он с самого начала не понимал, что лучше держаться от Амелии подальше, что, приблизив ее к себе, он подвергал ее серьезной опасности? Лукас наверняка встревожился бы еще больше, узнай он, насколько опасно для его сестры общество Саймона. Но Гренвилл предпочел его успокоить: — Вам не о чем волноваться. Я попросил, чтобы она заняла этот пост ради моих детей. Мои враги не знают, что нас связывает большее, чем отношения работодателя и экономки. Мои недруги не догадываются, что ее можно использовать против меня, если они пожелают.