— Мы согласны с такой оценкой операции, товарищ Мехлис. Именно настоятельные просьбы товарища Батова, который верно просчитывал ходы противника, предупреждал их, и малыми силами наносил сокрушительные удары по противнику, он вовремя остановился и озаботился своими флангами, и доказал нам, что без дополнительных сил может произойти катастрофа, поэтому он и получил дополнительные резервы, которые и решили исход сражения.
— Батов получил две армии, и за мой счёт. — пробурчал Малиновский. — И его ещё и флот поддерживал!
— Ви нэ правилно считаэте, товарищ Малиновский! — с раздражением сказал Сталин. — У вас было 7 армий! На фронте в 280 километров, а у товарища Батова — три, гораздо меньшего состава, на фронте в 540 километров. А вот подвижность и активность войск Батова в несколько раз превосходила Вашу! Поэтому, товарищ Батов поедет на Первый Украинский, Второй возьмёт генерал-полковник Рейтер, а Вы возьмёте вспомогательный 3-й Украинский. Потому, что опять пробуксовываете, и не можете выбить немцев с берегов Самары.
Но, между этими словами и приказами прошёл месяц с лишним, поэтому, вернувшегося с правого берега Дмитрия встретили неласково. Батов и Рейтер опять отличились, а Малиновский и молодой Желтов вынуждены отражать атаки 11-го корпуса немцев и танковой дивизии «Мертвая голова». А пять дней назад на Первомайском форту погиб Бархоткин: немецкий снаряд попал в наблюдательный пункт. Командовал теперь полковник Савватеев, которого Дмитрий не жаловал. Дима связался с Горшковым, и объяснил ситуацию. Сергей Георгиевич прислал приказ, отзывающий батальон к месту службы, и, в связи с гибелью начальника разведки, назначил Дмитрия на его место. Но, Малиновский понял, что остаётся без разведки и упёрся: флотилия, по-прежнему, придана 51-й армии, даже не фронту. Горшкову пришлось выходить на Октябрьского, доказывать тому, что 51-я армия находится далеко от моря, и флотилия её поддерживать не может, тогда, как 18-я армия — нуждается в такой поддержке, и готовится к десантам. Адмирал Кузнецов, до которого дошли эти дрязги, распорядился забрать батальон во вновь формируемую Дунайскую флотилию, костяк которой составляла Азовская флотилия, и, новая флотилия активно получала бронекатера и корабли, готовясь к новым боям. Пока шли штабные дрязги, мимо пролетело представление к званию майор морской пехоты, вторая звезда Героя, благо, что сумел сам проводить Десфину в Сары-Гель, ей скоро рожать, поэтому её отпустили свободно. А в батальон вцепились зубами и не отдавали.
Самого «скандалиста и карьериста» особо не держали, но Горшков и Октябрьский поставили ему задачу забрать всех, кто имеет отношение к флоту и соответствующий опыт. К флоту имели отношение все: формировал батальон Бархоткин. В итоге «штабного сражения» потеряли восемьдесят человек, оставшихся служить на 3-м Украинском. Батальон перебазировался в Таврию, в Железный Порт, и с сентября приступил к разведке подступов к Очакову. Положили цветы и поставили водку на могилу Александра Сергеевича, которому посмертно, но, все же, дали Героя. Пять человек, оставшихся в живых от того самого первого разведвзода флотилии, распили наркомовские на его могиле и дали трехпатронный залп. Чем немедленно вызвали артобстрел Первомайского: 18,3 артиллерийских кабельтова отделяет их от ближайшего немецкого орудия. Немцы и румыны минировали подступы к Очакову, минировали вход в Березанский лиман. Есть сведения, что Березань тоже минирован и проход между ним и берегом. Периодически мины появляются и в других местах. Немцы продолжают минирование с воздуха. Доложил обстановку: «Противник успел подготовить противодесантную оборону. Ускоренными темпами строят аэродром севернее Очакова. Насытили местность 88 миллиметровками. Крепость и аэродром надёжно защищены от ударов с воздуха. Большое количество орудий не даёт возможности вести траление.»