Немецкий передний край проходил за рекой, по опушке леса.
На крест окуляров стереотрубы поймана старая церковка с отбитой макушкой. Дальше видны перелески, поляны, прозрачные березовые рощи. Желтая сентябрьская листва легким, танцующим узором идет по суровой стене хвойного леса.
Наташе вспомнились выставленные в музее деловые записи Ленина на втором съезде. На полях записей много раз начертано одно и то же слово: «береза». Может быть, о таких вот перелесках мечталось Ильичу на чужбине, среди жарких партийных битв.
— Лес совершенно обыкновенный, — сказала она — Я и не думала, что линия переднего края выглядит так обычно. Просто русский лес…
— Русский-то русский, а сидят там немцы, — раздраженно сказал Топорок.
…Здесь, на самом переднем крае, проходили боевые дни Топорка.
До сорок первого года Топорок был маляром, красил крыши. Хотелось размахнуться, пройти кистью по небу. Топорок мечтал стать художником. Когда началась война, вихрастый мальчишка пришел в армию, не дождавшись призыва. И сразу стал замкнутым, сдержанным.
В постоянном напряжении он ожидал боя.
Отдежурив у трубы, Топорок выползал за речку, в лес. За этим лесом, в двухстах километрах от линии фронта, сразу за Вязьмой, стояла его родная деревня. Хата, где оставил он мать и сестренок… Живы ли?.. Ждут ли?..
Тоска гнала Топорка вперед:
— Эх, дали бы штык, сказали б — иди!
Передвигая трубу вправо и влево, Топорок тщательно «прощупывал» сектор своего наблюдения.
Наташа сидела рядом, опустив ноги на нижнюю ветку.
Она привыкла к тому, что раненые при первом же знакомстве с сестрой выкладывают о себе все. Топорок молчал.
И казалось, что маленький он такой не потому, что еще не дорос, а потому, что весь собрался, насторожился ежом. Наташиного присутствия он, казалось, не замечал.
И, может быть, именно потому ей так хотелось все узнать об этом молчаливом, сосредоточенном пареньке. Расспрашивать она не решалась.
— Смотрите! — Топорок придвинул Наташе трубу.
Приближаясь к перекрестию, в центре окуляра шагал человек. Он был похож на плоский силуэт, вырезанный из черного картона и приведенный в движение кем-то со стороны. Фигура в окуляре напоминала Наташе кукольный театр. И вместе с тем этот игрушечный силуэт был реальным врагом. Это был немец. Немец среди русских берез! Немец шагал спокойно, словно у себя дома.
— Почему не звоните на батарею? — возмутилась Наташа. — Просите огня!
— Это называлось бы из пушки по воробьям, — ответил Топорок. — Это не наша работа.
— Так его! — воскликнул он через минуту. — А снайпер его таки снял!