Ей казалось когда-то, что без него хороших вечеров не бывает. И все-таки вечер хороший. Нет, значит он жив.
Где он? Что делает в эту минуту? Знает ли он обо всем, что ей пришлось пережить?..
* * *
Ударили крепкие морозы. Часовые на посту отбивали чечетку, попрыгивали бойцы у орудий. Наташа разорвала свое верблюжье одеяло и выстелила шерстью все валенки на батарее.
— Что это ты делаешь? Вот матери напишу, — пригрозил Ванев-отец.
— Пиши!
И Наташа прочла вместо ответа:
Лишь лежа в такую вот гололедь,
зубами вместе проляскав —
поймешь: нельзя на людей жалеть
ни одеяло, ни ласку.
В землянке стало тихо.
— А верно ведь, — сказал Митяй. — Нельзя.
И Гайдай подтвердил:
— Нельзя.
Наташа продолжала читать. Она читала негромко и, должно быть, не очень хорошо. Но все сидевшие в землянке были захвачены этим неровным голосом, потому что шел он от самой ее души и от самого существа волнующих строк. Весь вечер, трижды перебиваемый боевыми командами, она читала вслух Маяковского. И так звучали строчки из поэмы «Хорошо», словно только вот этого года, этого дня ждали они, чтобы заговорить во весь голос.
В этот вечер батарейцы многое поняли в Наташе. Но самой Наташе было еще далеко до полного понимания законов жизни на батарее.
Солдатская мудрость давалась не сразу.
Как-то вечером противник открыл огонь по первой траншее. Обстрел продолжался уже четвертый час. Из землянок не выходили. Топорок лежал у выхода и жадно глотал с ладони снег.
— Не напьешься этим. Хоть бы глоток воды! — говорил он и снова сосал снег. — Печку бы развести…
— Комбат покажет тебе печку, — ответил кто-то из землянки.
Наташа сняла с гвоздика котелок, спрятала его под ватник и вышла из блиндажа.
Рядом разорвался снаряд. Она упала и поползла. Об снег чиркали разрывные пули и вспыхивали, как спички.
Прорубь была посреди нейтрального поля, в шестистах метрах от блиндажа.
Когда Наташа вернулась в землянку и протянула Топорку котелок, он сердито посмотрел на нее, не говоря ни слова выплеснул воду за дверь и весь вечер с ней не разговаривал.
Через неделю была дивизионная разведка. В поиск назначили не Наташу, а санинструктора соседней батареи. Все-таки она пошла с разведчиками. В эту ночь в хозвзводе был ранен Лапта, и старшина долго искал по батарее Наташу.
Операция прошла удачно, разведчиков наградили, а Наташе был объявлен строгий выговор по полку.
— Я предупреждал вас, — сказал капитан Ванев: — не всякую смелость здесь уважают.
* * *
Наташа отдыхала в углу землянки, прикрывшись шинелью.
В землянку вошли бойцы. Сняв автоматы, они легли. То ли потому, что день был пасмурный, то ли просто они устали, но у всех четверых на душе было необъяснимо скверно.