Веся растерялась только на миг, а потом, когда не удалось освободить перехваченные за спиной руки и выхватить кинжал, дико испугалась и разозлилась. В следующий момент злоба превратилась в незнакомую прежде кипящую ненависть, и, услышав пошлый шепоток, что она горячая девочка, Веся процедила в зажимающую рот ладонь:
— Чтоб ты сгорел, гадёныш!
Наглые руки вдруг отпустили её, и девчонка отчаянно рванулась прочь. Не оглядываясь и не желая знать, почему в спину дохнуло жаром, а над разом притихшей ярмаркой пронесся истошный безнадёжный вой.
Задыхаясь от слёз и пережитого ужаса, Веся выскочила из узкой щели между шатрами прямо в руки перепуганных сестёр и упала в обморок, ощутив, как резко закончились силы.
Обгоревший труп бродяги тогда закопали где-то в овраге, сочтя, что его наказал за попытку воровства один из чародеев, хотя все они решительно отвергали подобные домыслы. Знали правду только матери Веси и князь, даже сестры считали, что девочка испугалась жуткого зрелища горящего бродяги. Весь следующий год юная куница провела на дальней заимке, якобы восстанавливая под присмотром одной из сильнейших целительниц душевное здоровье. А на самом деле упорно учась управлять своей силой, а заодно совершенствуясь в стрельбе из лука и прочих вещах, не лишних для обороны от бандитов.
Веся дошла до лавки и распахнула дверь, пропуская Рыжа вперёд, чтоб следовавшая за рысью толпа малышей не докучала зверю и не кормила чем попало. Ловкая лавочница, едва рассмотрев, кто к ней пожаловал, немедленно выпроводила двух молоденьких девчонок, копавшихся в бусах и лентах, и прикрыла за ними дверь.
— Всё слышала, всё знаю, матушка, — бесцеремонно объявила она. — Чего желаешь?
— Запасные верхние штаны и тёплую безрукавку. Если мои сумки меня не догонят до переправы, боюсь, после Ругора буду мёрзнуть.
— Всё есть, выбирай, меряй, — женщина вывалила перед княжной кучу вещей, и опомнилась Веся только тогда, когда оказалась владелицей не только штанов и безрукавки, а и мягких коротких ботиночек, в каких удобно ходить по дому, пары сорочек, запасного белья и кучи мелких вещичек, вроде заколок, платков и поясков.
— Темная сила, ну и набрала я, — ворчала Веся, глядя, как лавочница умело упихивает всё в новую сумку. — Умеешь ты уговорить.
— Так для расстроенной девушки это же первое лекарство, новых платков да поясков накупить. Наденешь их и чувствуешь себя совершенно не той, какой была до этого, и все беды-печали вроде как тоже уже и не твои, — тараторила лавочница. — Идем, матушка. Я тебе сама суму до трактира снесу, уж не обижай меня.