К южной стороне кладбища примыкают огромные владения двадцать седьмого стрелкового полка. Военные нарастили тут кладбищенскую стену вдвое, а по ту сторону ее вырыли широченный ров длиной метров триста. В этом рву с первого по пятый день шестидневки грохочут винтовочные выстрелы, гремят пулеметные очереди. Тут стрельбище.
Красноармейцы располагаются на огневом рубеже в западном конце рва, а в восточном установлены большие деревянные щиты. На них прикалывают бумажные мишени с черным яблочком и белой цифрой «10» посередине.
Перед щитами вырыты окопчик и блиндаж, где прячутся телефонисты, которые в перерывах осматривают мишени и передают на огневой рубеж результаты стрельбы.
Когда стреляют с короткой дистанции, со ста метров, в окопчике никто не сидит, и красноармейцы сами ходят смотреть результаты. Станут в двух шагах от мишеней и, вытянув шеи, смотрят, как командир красным карандашом отмечает пробоины. Ни один к щиту рукой не притронется. Дисциплина!
За деревянными щитами — мешки с песком и глинистая насыпь. Это не насыпь, а золотое дно: пробивая доски за мишенями, пули заседают в глине. Тут свинца этого!..
Четырехметровая стена только с виду кажется неприступной. Мальчишки бывали тут столько раз, что успели, где надо, отбить кусок кирпича, чтобы образовалась крохотная ступенька, а где вогнать в щель старую подкову или чугунный колосник от печки — тоже неплохая опора для ноги.
Подошли. Прислушались. За стеной, на стрельбище, тихо. Взобрались наверх. Во рву никого.
— Красота! — обрадовался Сенька. — Ты, Олег, как знал!
— Погодь! Не ори, — остановил его Иван. — А в окопчике?
Олег, цепляясь за выступы, спустился. Крадучись, подошел к окопчику перед мишенями. Пусто. И замахал кепкой.
Друзья, как спелые груши с дерева, посыпались с забора и мигом оказались на насыпи за мишенями.
— Явор! Ты копайся у щитов и следи за огневым рубежом! — тоном приказа сказал Иван.
— А что ж я тут насобираю? — обиженно начал Сенька.
— Не ной! А если застукают? — поддержал Ивана Феодал.
— Сень, ведь надо кому-то, — жалея младшего друга, просительно подтвердил Олег, — ты же сам понимаешь.
— Как что — сразу Явор! — прогудел Сенька, но подчинился.
Работа шла любо-дорого! Лопатой без черенка, старым косарём и железками, припрятанными тут же, ребята прокапывали в насыпи маленькие траншейки и выбирали пули. Целенькие, в блестящих мельхиоровых оболочках, и изуродованные, сплющенные о попавшийся на пути камень.
Вместительные карманы разбухли. Штаны под тяжестью свинца стали сползать. Пришлось подтянуть ремешки.