Себастьян Вевельский крепко ее держит.
— Все будет хорошо, — от Себастьяна пахнет духами, и запах этот навязчивый душит. — Все будет…
…как-нибудь будет.
Евдокия реалистка. И самоубиваться не станет, а… что станет?
В монастырь уйдет?
Или попробует жить, как живется… она не сумеет больше одна… и наверное, если попросить, то на черном рынке сыщется зелье отворотное… отворот на мертвеца… так бывает? От мыслей стыдно, будто бы она, Евдокия, еще ничего-то не сделав, уже предала… плакать не можется. И злость комом застыла в горле… на колдовку, на Себастьяна, который все это затеял и вновь выжил, а Лихо…
Евдокия попыталась вырваться — не отпустили.
Ударила.
Только разве сил у нее хватит, чтобы ударить действительно крепко, чтобы со злостью, со всею обидой… и ответом на удар развернулись черные крылья, сомкнулись пологом, заслоняя от нее Лихо…
…или ее от того, кем он стал.
— Ты… главное не нервничай, ладно? — мягко произнес Себастьян. — Думай о лучшем… полнолуние закончится… шерсть выпадет, хвост отвалится, и будет братец краше прежнего… главное, чтобы мозги на месте остались…
…полнолуние?
…шерсть?
…хвост… нет, Евдокия, конечно, знала, что Лихо… волкодлак… но знать — одно, а увидеть — так совсем другое, тем паче, что до нынешнего дня Евдокия волкодлаков видела исключительно на картинках. Ну и еще в музее королевском, где выставили огроменное чучело, соломой набитое. И пусть бы у чучела были стеклянные глаза, а когти и вовсе из папье-маше сделанные, как то знатоки утверждали, но впечатление оно производило ужасающее.
Живой волкодлак был раза в полтора больше того чучела, про которое писали, что будто бы шкура для него снята с самой крупной и матерой твари во всем королевстве… и что остальные-то помельче…
…остальные…
— Лихо, — Евдокия попыталась вывернуться из Себастьяновых рук. А он все не пускал, перехватывал, норовя засунуть за крылья, прятал, глупый… Лихо ее не тронет.
— Отпусти! — взмолилась Евдокия, и ее, к счастью, послушали.
Но наверное, сама бы она все одно не устояла на ногах.
— Лихо…
Огромный.
И не волк вовсе, разве что волк бы вырос до размеров лошади… ладно, пущай и до битюгов марьянской породы, у которых копыта с парадное маменькино блюдо будут, ему далековато, но вот с Аленкину арабскую лошаденку точно будет.
Правда, лошаденка выглядит… мирно. А этот скалится, зубы белые, ровные, что твоя пила… и клыки торчат… нет, на человечьем лице они как-то аккуратней гляделись… но вообще и с морды Лихо ничего, узнать можно.
Или это Евдокии так кажется, со страху?