— Ты насчет того, что мы за ее совершеннолетие выступили? — Отставив трость к стене, я аккуратно опустился в плетеное кресло, с наслаждением вытянув больную ногу.
— Конечно, — кивнула она. — Зря расселся. Пошли, я тебе повязку сменю.
— О-о, — протянул я, поморщившись, — только ведь уселся.
— Потом еще усядешься, пошли в кабинет.
Пришлось вставать, куда денешься. Хорошо, что повела именно в кабинет, где она с бумагами работает, а не в операционную, в которой зверей всяких лечит, а то как-то того… Достала из шкафа металлическую коробку с бинтами и прочим, указала мне на стул напротив:
— Снимай брюки.
— Так почему ты считаешь, что зря мы за нее свидетельствовали? — Расстегнув ремень с кобурой, я положил его на письменный стол, потом расстегнул брючный.
— Потому что свалили на нее взрослую ношу.
— Она дела ведет как взрослая, вполне. — Я сел на стул и вытянул ногу.
— Ну-ка, посмотрим, — тихо сказал Аглая, разрезая узким острым ножом завязки бинта. — Давай сам разматывай. — Она сложила нож и убрала его в ящик стола. — Не взрослая она еще. Недостаточно взрослая, чтобы такой груз на своих плечах тащить.
— А мне кажется, что ей так даже легче будет, — возразил я, продолжая сматывать желтоватый от антисептика марлевый бинт. — Теперь у нее настоящее, реальное дело, от которого зависит много людей, поэтому некогда в депрессии впадать и слишком много думать о том, что случилось. И ты все же рядом, так что не совсем она одна, и я буду, пока здесь.
— Вот с этим «пока здесь» у меня тоже проблема, — вздохнула Аглая. — Ну-ка, глянем… нормально все, — кивнула она, аккуратно ощупывая рану тонкими изящными пальцами. — Скоро можно будет швы снять. На днях.
— А что мне еще остается? Теперь у меня дело есть, а твой кавалер не голодранец, — попытался я свести разговор к неуклюжей шутке. — Да и половина острова так живет.
Аглая быстро смазала шов чем-то остро пахнущим из пузырька с тонким стеклом, отложила тонкую деревянную палочку с намотанной на нее ватой.
— У половины острова жены с мужьями в походы ходят, а я, если ты помнишь, ветеринар, причем только я теперь по вызовам езжу. На Лазаря Каменщикова расчет уже такой… старый он, — сказала она, доставая из коробки рулон свежего бинта. — Вытягивай ногу.
— Ну… не знаю я, честно, что делать. — Первый виток бинта накрыл довольно-таки безобразный шов. — Выбор ведь у меня невелик: или владеть яхтой и ходить в экспедиции — или… я даже не знаю, что тогда «или».
Бинт виток за витком ложился на бедро. Затем треснула разрываемая ткань, Аглая завязала его кончики.