Передняя поверхность спускового крючка гладкая как зеркало, палец по ней скользит. Спуск одноступенчатый, короткий, легкий, я его еще и настроить успел так, что едва коснись — бабахнет.
Цель…
Дыхание…
Положение пальца…
Плавно назад…
Выстрел оказался громким, словно пушка пальнула. Винтовка лошадиным копытом боднула в плечо, подскочила, упала на кулак, правая рука быстро передернула затвор, выбросив длинную блестящую гильзу.
Что?
Даже не поверишь, что это человек кричит: словно зверя подстрелили. То ли рык, то ли стон. И кусты дергаются. И даже отсюда вижу кровь на зеленых листьях — хорошо попал, удачно.
Взял прицел пониже, над самой землей, ниже трясущейся ветки, выстрелил еще. Опять дудухнуло, садануло по ушам, раскатилось эхом, и куст трястись перестал. А я вновь перезарядил карабин и со стоном начал подниматься на ноги.
Если я его не убил или не ранил тяжко, а все это военная хитрость, то мне каюк. Потому что я даже встать не могу толком, на четвереньки с трудом поднялся. А когда на ноги встал, чуть не упал, в глазах потемнело, закружилась голова, онемело лицо, еще чуть-чуть — и обморок. Покачнулся на подгибающихся ногах, которых почти не чую под собой, но устоял. Вздохнул глубоко, изо всех сил, ребра схватило, но как-то так, вроде и больно, но — хорошо. Как в первый раз полной грудью.
И пошел прямо на кусты, держа карабин на изготовку, не пытаясь даже маневрировать, — все равно не получится.
Нет, не хитрость это, кровь настоящая. Не из баночки он плеснул, и легкого ранения с таким кровотечением быть не может. И ботинок я его вижу отсюда, с частью штанины — не шевелится. Совсем не шевелится.
А может, не рисковать?
Правильно, не надо рисковать.
Не стал «контуры тела» прикидывать, у меня калибр такой, что многое позволяет. Опустился на колено, вскинул винтовку, натянув ремень, прицелился прямо в подошву. И выстрелил.
Снова гулкое эхо, удар в плечо, большая гильза вылетела на траву, а я сверху затолкал в винтовку три патрона, дослал один в ствол. Я видел, как ступня дернулась, как брызнула кровь, но никаких признаков жизни не последовало.
Все, похоже.
Дальше шел смелее. Раздвинул кусты, подошел к телу.
Я его вторым выстрелом добил, попал под ребра — в печень, наверно. И пуля через тело прошла, а с такой энергетикой она там все разворотила. Первый выстрел превратил колено в мешанину молотых костей, думаю, совершенно Павла выключив, а второй уже добил. Третий выстрел вообще разнес щиколотку, но он был к тому времени мертв.
Закинул винтовку за плечо, присел рядом на колено, сказал: