— Ой, да кто ж так делает! — смеясь, Алина соскочила с полка. — Ложись сама, я покажу, как надо!
Она успела обработать ей только ноги, когда на визгливые причитания Жанны сбежались остальные тетки, и Алина по очереди отхлестала всех, а потом вручила каждой по венику, и они трудились над ней, что называется, в четыре руки. Под шумок в парилку набились и мужики, но после веников они не представляли никакого интереса для женщин, удалившихся в душ. Компания снова соединилась вокруг самовара, перемывая косточки московским знаменитостям.
Алина все ждала, когда же заговорят о делах, но так и не дождалась. Они еще раз заглянули в парилку, и снова расселись у самовара, и на этот раз, если верить примете, приступ неукротимой икоты должен был поразить добрую половину высшего эшелона власти. Алина узнала самые интимные подробности личной жизни депутатов и министров, но ни о фонде «Юнона», ни о компании «Мадлен Руж» не было сказано ни слова. В конце концов Алина с ужасом поняла, что уже не может вспомнить фамилию того американца, с кем она «должна посоветоваться» в случае каких-то осложнений в переговорах. К счастью, не было ни осложнений, ни переговоров.
— А теперь — массаж! — вдруг сказала Раиса Георгиевна и хлопнула в ладоши.
Один из мужиков встал из-за стола, вытирая губы углом простыни, и подал ей руку, помогая подняться. Артем тоже встал и подошел к Алине:
— Госпожа президентша, прошу на стол.
— Какой еще стол?
Ей не хотелось никуда идти с Артемом, но все остальные тоже поднялись и парочками разошлись из столовой. Он за руку вывел ее в коридор. Жанна со своим спутником шагала впереди, шлепая мокрыми тапками и придерживая спадающую простыню.
— Куда мы? — спросила Алина.
— Ты же слышала. На массаж.
Он завел ее в комнатку без окон, с квадратной тахтой посредине и телевизором в углу. На узком стеллаже лежали стопки простыней и полотенец, на полке поблескивали разноцветные флакончики.
— Ложись, тебе надо расслабиться, — сказал Артем, расстилая голубую простыню.
— Вот еще, — Алина осталась у порога, скрестив руки на груди.
— Ничего не поделаешь, тут такие порядки, — Голопанов выдавил на ладонь крем. — Я здорово делаю массаж. Все-таки двадцать лет в спорте. Ложись, я поработаю с твоим позвоночником.
— Спасибо, не надо, — категорически отказалась Алина, прижавшись спиной к двери. — Сегодня со мной уже Татьяна Викторовна поработала.
Ей вдруг пришло в голову, что с тех пор, как она последний раз видела мужа, с той секунды, когда они в последний раз поцеловались в аэропорту — да, с тех самых пор к ней не прикасался ни один мужчина.