«Стальной кит» шел по Шкиперскому протоку, и из воды поднималась лишь его серебристая спина. Лобовой иллюминатор был расположен на такой высоте, что вода, рассекая корпус, не мешала сидящему за штурвалом Володе следить за раскинувшимся перед ним пространством. Кошмарик – в кресле рядом с Володей, у которого еще дрожали от волнения руки, а губы были плотно сжаты. Ведь они с отцом еще ни разу не испытывали «Стального кита» ни на плавучесть, ни на способность повиноваться рулю. Но все пока проходило нормально, мотор ласково урчал, изгоняя выхлопные газы наружу. В салон сумбарины воздух поступал из люка, тяжелая крышка которого была не закрыта, и ярко светившее солнце, без промаха посылавшее свои лучи прямо в помещение подводной лодки, наполняло его светом.
– Отлично идем! – ликовал Кошмарик, следивший не только за горизонтом, но и за тем, какими рычагами манипулировал Володя.
– А мне так страшно! – говорила Иринка, стоявшая у ребят за спиной. Может быть, нам все-таки вернуться? А вдруг мы на какую-нибудь скалу наскочим или на мель сядем? Вдруг с пароходом столкнемся?
Но мальчики, которым до жути нравилось плыть в подводной лодке, нравилось выглядеть более смелыми, чем Иринка, только похохатывали, но еще как-то нервно.
– Вовчик, а для трусливых у тебя гальюн на твоей калоше есть? спрашивал, улыбаясь, Кошмарик.
– Это для тебя, что ли? – Володя не отрывался от забрызганного каплями воды иллюминатора, продолжая сосредоточенно вести субмарину.
– Не для меня, а для этой… Ирочки твоей!
– Вот еще! – фыркала Иринка. – Мне не надо!
– Есть гальюн, – сказал Володя. – Там, перед двигателем, кабинка. Только я должен буду научить вас, как им пользоваться, особенно в подводном состоянии. Или приспичило кому-нибудь?
– Ладно, правь пока, потерпим, – отвечал Кошмарик грубовато, хотя он и не против был бы зайти в кабинку, что находилась неподалеку от двигателя.
А «Стальной кит» между тем уже вышел из Шкиперского протока. За деревьями, росшими на Наличной улице, последний раз мелькнула крыша дома, где жили Володя и Иринка; но они не думали о доме – перед ними открывался Финский залив, серебристая гладь которого словно кипела летящими по небу легкими облачками. Только краем правого глаза успел заметить Володя островерхий кроншпиц, стоявший у входа в галерную гавань, и теперь берег остался у них за спиной.