Тенедос приказал вынести из своего фургона сундук и вынул оттуда несколько предметов. Он побрызгал маслом на ближайшие трупы, затем взял маленькую ветку и прикоснулся ею по очереди к крови людей, лошадей, волов и слонов.
Все было готово, но сперва он попросил меня собрать солдат, чтобы сказать им несколько слов. Это было необычно, но я подчинился, оставив лишь нескольких часовых следить, чтобы нас не застала врасплох вражеская атака, и за нашей пехотой, подтягивавшейся по ущелью.
— Юрейские Уланы! — начал Тенедос, и его голос, усиленный волшебством, снова загремел над долиной. — Вы хорошо послужили Лейшу Тенедосу, и ваши деяния не будут забыты. Вы воины, настоящие нумантийцы; я горжусь знакомством с вами и считаю вас своими товарищами, хотя мы встретились лишь час назад, на этом поле брани.
Я, Провидец Лейш Тенедос, готов скрепить кровью наших павших товарищей свое обещание: впереди нас ожидают великие времена, когда будут совершены великие дела и завоеваны великие награды. Надеюсь, что вы, доказавшие сегодня свою храбрость и преданность, окажетесь в числе тех, кому достанутся эти награды.
Вместе с вами я скорблю о ваших собратьях, павших в этот день, хотя их возвращение к Колесу благословенно, ибо они умерли за правое дело, и боги видели это. Возможно, они вернутся и будут жить вместе с нами в великие времена, что грядут впереди.
Тенедос склонил голову, и все остальные сделали то же самое. Я дивился его словам: они звучали так, словно Тенедос был командиром моего эскадрона или боевым генералом, а не каким-то дипломатом, которого мы обязались сопровождать по приказу Совета Десяти. Я слышал, как другие правительственные эмиссары с пухлыми щеками и бегающими глазами мямлили о том, что они солдаты в душе, и был свидетелем молчаливого презрения, с которым выслушивались их речи. Но сейчас все было по-другому. Лейш Тенедос мог одеваться как правительственный служащий, но говорил он как истинный лидер, и я начал понимать, что буду с радостью служить под его началом.
Тенедос установил жаровню и зажег ее от кресала. Поднялось маленькое пламя, и он начал медленное песнопение:
Слушай, внимай,
Чувствуй тепло,
Чувствуй огонь.
Ты служишь богам,
Ты уносишь погибших,
Ты служишь Сайонджи.
Огонь, жги,
Огонь, служи!
Замолчав, он прикоснулся веточкой к крошечному пламени на жаровне. В следующее мгновение на погребальной площадке с ревом вспыхнул огромный костер. Языки пламени взмывали высоко, гораздо выше, чем у любого костра, зажженного от дерева.
Тенедос наблюдал за сожжением, и его губы кривились в недоброй улыбке.