Келлан, испытывая крайнюю неловкость, почесал в затылке. Тори стояла рядом со мной, однако была похожа на свернувшуюся гадюку, готовую ужалить, если диджей задаст не тот вопрос или Келлан ответит не так, как нужно фирме. Я психовала от одного соседства с этой бомбой замедленного действия. Наконец Келлан пробормотал:
– Ну что… Сегодня прозвучит наш сингл… А в сентябре выйдет альбом.
Диджеи расхохотались над его жалкой попыткой сменить тему и понимающе заулыбались. Я ощутила острую боль, как будто с самой души сорвали лейкопластырь. Он сделал это. Уклонившись от ответа, Келлан признал свою связь с Сиенной. Неизвестно, что будет дальше, но начало положено. Искра зажглась, и я молилась, чтобы пламя не превратилось в пожар.
Келлан виновато взглянул на меня. Моя ободряющая улыбка никуда не исчезла. Не важно, что подумает публика. Мы знали правду.
Диджеи поочередно побеседовали со всеми ребятами, на что ушло еще несколько минут. Эван с легкостью спел дифирамбы Дженни. Мэтту была в тягость каждая секунда интервью, а о своей личной жизни он отозвался даже уклончивее, чем Келлан. Гриффин отнесся к проявленному вниманию, как пес, набрасывающийся на миску с сухим кормом. Он уведомил Лос-Анджелес в своей «доступности» на случай, если кому-то понадобится его частное выступление. Однако затем он заявил, что его подруга ждет ребенка. Я не знала, говорил ли он о своей свободе всерьез или просто разыгрывал из себя рок-звезду, но удивилась его упоминанию об Анне и будущем сыне.
Затем ребята приготовились играть. Гриффин и Мэтт взяли акустические гитары, а Эван уселся за компактный барабан, доставленный, должно быть, кем-то из ассистентов. Келлан уверенно и расслабленно встал к микрофону. Я бы на его месте померла от страха ввиду выступления перед тысячной – а может быть, стотысячной, если вещали онлайн, – аудиторией. Акустический концерт был сложнее, так как не использовались электрогитары, способные скрыть недочеты. Но Келлан был безупречен, и я не сомневалась, что он справится.
Когда диджеи дали отмашку, Эван задал ритм. Чуть позже вступили Гриффин, Мэтт и Келлан. Первая часть песни была спокойной, но глубокий голос Келлана все равно заполнил тесное помещение. Когда эмоции накалились, он обрел силу и властность, оставаясь проникновенным. Келлан, как я и думала, был само совершенство. Не только смазливое личико – теперь убедиться в этом могла и широкая публика. Он был истинный талант.
Сиенна, не менее одаренная, отлично отыграла свою партию. Певцы стояли бок о бок, чуть раскачиваясь в такт музыке, однако стоило в песне зазвучать теме поединка двух воль, они развернулись друг к другу лицом. Не знаю, что было тому виной – сам момент, песня или выражение лица Келлана, уставившегося на Сиенну, – но к финалу я покрылась мурашками.